— Хочешь уйти? — вновь спросил человек позади правителя Валерьяны.
Его Величество все также молчал. Брошенный на произвол судьбы бастард вернулся. Узнал правду о своем рождении? О своем праве? Зачем он здесь? Чего хочет? Мести? Власти?
— Почему молчишь, отец? — возмутился убийца. — За столько лет тебе нечего сказать мне?
— Нет, — Валерьмир бросил взгляд на дверь, что вела в коридор. Он не успеет сбежать. Все кончено. Это был конец.
Его Риан была ошибкой, наваждением, страстью. Он не любил ее, лишь желал. Время, что провели они вместе подарило им дитя. Это позор для короля иметь ребенка на стороне, будучи при этом в браке. Мог ли он, хотел ли он признать Кристофера, как сына? Боялся ли, что кто-то узнает правду?
Валерьмир старался заботиться о мальчике по мере своих сил. Приставил Эрисэля приглядывать за ребенком, но сам никогда его не навещал. Может, думал, что, увидев своего сына привяжется к нему? Так или иначе, Кристофер рос, совершенно не зная о своем происхождении, о своей крови и о троне, на которое имел полное право. Почему же сейчас бастард здесь? Почему называет его отцом? Узнал правду? От кого?
— Она нашла меня, — произнес, таившийся во тьме, палач.
— Риан? — так странно было вновь произносить ее имя, спустя столько лет. Сердце Его Величества предательски сжалось.
Сын не ответил ему. Бесшумно приблизился, настолько, что теперь Валерьмир мог бы без труда разглядеть два ярких горящих глаза. Два рубина, что знаменовали смерть. Он не удивился, когда серебряный кинжал блеснул во мраке. Когда горячая кровь полилась на пол. Он совсем не удивился.
— Надеюсь, — прошептал Кристофер над телом отца. — Ты хоть бы немного, но все же любил ее.
***
Лариса сжалась в углу и зажала руками уши. Но крики в соседней комнате не прекратились. Её родители ругались. Из-за неё. Из-за магии, что жила в теле девочки.
— Это не наша дочь! — кричал отец. — Это маленькое чудовище, которое когда-нибудь превратится в монстра!
— Да, ты прав! Но разве это правильно убить её? — отвечала мать. Какая прелесть, так хладнокровно говорить о собственном ребенке.
— Так будет лучше, — голос отца затих. Кажется, они стали что-то обсуждать шепотом.
По щекам Лары все ещё капали слёзы. Её родители ненавидели её. Ненавидели магию, что была в каждом вдохе девочки. В каждом ее смехе, в каждом ее взгляде и движении.
— Шепчутся, как какие-то преступники, что замышляют нечто ужасное, — в зеркале появилось странное существо очень похожее на монстра. — Не хочешь опередить их?
— Я не понимаю тебя, — Лариса уставилась на свое отражение.
— Милая, что тут можно не понимать? — чудовище приблизилось вплотную к стеклу. — Маги, что мешают развиваться дару своего ребенка не заслуживают жизни. Не согласна?
— Мои родители — не маги, — отрицательно покачала головой девочка.
— А еще лгуны и обманщики, — фыркнуло отражение. — Неужели ты не понимаешь, что они просто завидуют тебе? Твоей силе... Твоим способностям. Сами ничего не смогли достигнуть, хотят испортить и твою жизнь... Жалкие человечки.
— Я не верю тебе, — Лара произносит это с сомнением в голосе, подходя все ближе к зеркалу.
— Ты и я, — почти что мурлыкает монстр. — Мы должны быть вместе. Они мешают нам. Они не нужны нам. Вместе мы смогли бы многого достигнуть. Ты станешь нужной, значимой, великой...
— Нужной? — глаза Ларисы опять слезятся.
Каково это быть для кого-то важной? Каково это быть любимой? Быть настолько необходимой, незаменимой, важной, как воздух в легких? Каково это быть настолько?
— Либо мы, либо они, — шепчет существо в зеркале. — Понимаешь, иначе никак.
Девочка согласно кивает и подходит еще ближе.
— Чего ты хочешь от меня? — произносит она неуверенно.
— Не очень много, — чудовище улыбается, обнажая острые клыки. — Дай мне лишь на миг захватить контроль над твоим телом. Лишь на миг и все изменится.
«Так мало?», — думает Лара.
Что может быть плохого, чтобы помочь той, кого видишь каждый день? Что плохого в том, что веришь ей, как себе? Что может быть в этом плохого? А что хорошего?
— Я согласна, — смело кивает малышка.
— Посмотри на меня! — приказывает отражение, и Лариса беспрекословно подчиняется ей.
***
Девочка не знает, когда все закончилось. Не помнит, когда вновь пришла в себя и поняла, что снова властна над собственным телом. Она уверена, что слышала чьи-то крики, но не имеет ни малейшего понятия о том, что произошло.