Английский автор Джон О’Нил, интересующийся космологическими ассоциациями в мифологии, изучал темы мировой оси и Полярной звезды в 1893 году. В своем двухтомном исследовании «Ночь богов» он цитирует японский научный комментарий к «Кодзики» конца XVIII века. Там говорится, что «хозяин центра небосвода», первый бог, появившийся на небесах, обитает на Полярной звезде. Обратившись ненадолго к повествованию «Кодзики» о происхождении богов, мы узнаем, что пятым ками от сотворения мира был некто по имени «Вечно стоящий в небесах». Он материализовался из хаоса «словно побег тростника» — тоже символ вертикальной оси — и превратился в бога, который предположительно олицетворяет Северный полюс небосвода. Весьма вероятно, что «столп в центре Земли», подобно центральной космической горе, затем был связан с вечным стабильным центром небосвода. Все эти осевые образы полностью согласуются с традиционным шаманским представлением о многоуровневой структуре космоса. Синтоизм тоже делит вселенную на верхний мир (небо), средний мир (землю) и нижний мир (подземную страну мертвых).
До сих пор синтоизм рассказывает обычную историю о сотворении мира. Фундаментальная структура небосвода, центр мироздания, порядок из бесформенного хаоса и первозданного потенциала, первое совокупление мужского и женского начала и божественное продолжение рода — все это элементы картины, предназначенные для объяснения и оправдания статуса правителя и преемственности императорского рода. Однако богиня Солнца еще не фигурирует в этом мифе Творения. После того как Изанами удалилась в нижний мир, Изанаги продолжал создавать новых ками, включая богиню Солнца Аматэрасу-омиками, «великий и божественный сияющий небесный дух». По-другому ее имя переводится как «великолепное божество, сияющее в небе». Так или иначе, она олицетворяет ярко сверкающий лик дневного солнца. Она родилась, когда Изанаги, выполнявший ритуал очищения, промыл свой левый глаз. Бог Луны Цукиоми-но-ками, «ночной хозяин великой Луны», появился на свет, когда Изанаги промывал свой правый глаз. Изанаги наделил его полномочиями «править во владениях ночи». Аматэрасу было поручено править на равнине высших небес. Почесав свой нос, Изанаги вызвал к жизни Сусаноо, царствовавшего над тайфунами и над морем, которое их порождает.
Сусаноо олицетворял ярость сезонных штормов. Будучи вечным противником богини Солнца, он притеснял и унижал ее сексуальными домогательствами и возмутительным поведением, осквернявшим ее священные угодья. Тогда она удалилась в небесную пещеру, которая с таким же успехом могла бы быть ее гробницей, ибо ее изоляция от всех живых ками была подобна изгнанию мертвых из мира живых на земле.
Трансцендентальное убежище Аматэрасу имело небесный аналог в синтоистской религии: пещеру около горы Такахихо в Киоши. Расположение этой пещеры в юго-западной Японии может указывать на связь с заходом солнца в день зимнего солнцестояния, который происходит на юго-западном горизонте.
Хотя теперь новый год в Японии отмечается 1 января, его традиционная дата ассоциировалась с полнолунием перед зимним солнцестоянием или сразу же после него. Синтоизм празднует окончание зимней тьмы, возвращение жизненной энергии Солнца и появление Аматэрасу из пещеры. Во время новогоднего праздника церемониальная соломенная веревка, или шименава, растягивается через порталы, напоминая о веревке, с помощью которой восемь миллионов ками закрыли Аматэрасу обратный путь в небесную пещеру после того, как выманили ее наружу.
Понадобился божественный смех всех ками, собравшихся вместе на Млечном Пути, «Безмятежной небесной реке», чтобы убедить солнечную кокетку вернуть в мир свет и жизнь. Все эти духи хватались за бока от хохота, наблюдая за небесной стриптизершей, танцевавшей для их развлечения. Ее звали Ами-но-узуми-но-ми-кото, и она, судя по всему, вполне могла бы соперничать с Мадонной. Она носила металлический головной убор — диадему из серебряных и золотых цветов небесного бересклета. Шарф для ее танцев был сплетен из моха, растущего на склонах священной небесной горы Кагу. Побеги молодого бамбука с той же горы были сплетены в венок, которым она помахивала с перевернутой лохани, служившей сценой. Ее танец имел нечто общее с шаманским трансом и с глубокой внутренней сосредоточенностью профессиональной стриптизерши. В «Кодзики» говорится, что она танцевала «словно одержимая духом». Разумеется — ведь она и была духом.