========== Часть 1 ==========
От частого, резкого дыхания сердце было готово вырваться из груди. Руки уже отваливались, двигаясь вперёд и назад, про ноги не стоило и говорить. Каждый шаг, каждое движение быстро переносили его сквозь лесную чащу. Трава шуршала под ногами, ветки били по лицу и рукам, цепляясь за кофту и утягивая назад, но он не думал останавливаться, продолжая свой путь. Он не мог остановиться. Не имел права.
Поэтому он продолжал двигаться вперёд, не оборачиваясь, концентрируя все свое внимание на светлом участке меж деревьев перед ним — его конечная цель. Его свобода.
Сходу перемахнув через небольшой старый забор с острыми прутьями наверху, он продолжил свой бег, так же не оборачиваясь. Все ещё способные прорезать одежду прутья остались позади, бегун же продолжил свой путь, ускоряясь в движении. Пробежав мимо небольшого кирпичного здания с темными окнами, он выбежал в небольшую короткую аллею, начиная сбавлять ход. С каждым шагом становясь все медленнее, он полностью остановился на выходе из аллеи, смотря перед собой.
Он находился на территории усадьбы, которая была все ещё полностью функционирующей, не смотря на большой возраст — подстриженные деревья, подметенная аллея, прибранный фонтан перед ним — в поместье явно жили.
Главное здание поместья тянулось от главных ворот во внутрь территории перевернутой подковой, чьи ножки смотрели в сторону аллеи на заднем дворе. Посреди этой “подковы” был расположен фонтан, который, не смотря на ноябрьское время на улице, все ещё функционировал.
Пройдя дальше, бегун подошёл к фонтану, смело умывая чуть раскрасневшееся лицо ледяной водой, смачивая воротник своей компрессионной кофты.
— Доброе утро, мистер Сондер, — окликнул кто-то бегуна со спины. — Я не слышал, как вы проснулись, сэр.
Чуть позади мужчины, сведя руки за спину, стоял высокий, почти одного роста с ним, чуть пожилой британец. Его светлые волосы с чуть тёмными корнями были аккуратно прибраны назад, придавая британцу важный вид. Хотя ещё более важный вид был из-за фрака, что был надет на нем — подогнанный чётко по размеру чёрный фрак с белой рубашкой, чей воротник лишь уголками накрывал ткань бабочки.
— Чем вы желаете позавтракать, сэр? — британец услужливо наклонил голову, внимательно смотря на своего хозяина.
Майкл, в последний раз сполоснув лицо водой, разогнулся, оборачиваясь и с доброй улыбкой смотря на дворецкого.
— Думаю, мне хватит кофе и парочки яиц, Джорджио, спасибо, — продолжая улыбаться, он кивнул, направляясь к центральным дверям здания.
— Что прикажете вашей жене? — следуя тенью за своим хозяином, поинтересовался дворецкий.
— Всего и побольше, — усмехнулся Майкл, вбегая по ступенькам в дом.
Если поместье Сондеров со стороны выглядело максимально эстетично и эффектно, то изнутри оно было ещё лучше. Просторная парадная представляла собой проходной холл, двери которого выходили как к центральным воротам, так и во внутренний двор. В центре холла была широкая лестница, ведущая на второй этаж, расходящаяся в центре на два крыла. Как первый, так и второй этаж расходился в две стороны, уводя вглубь обеих крыльев здания. Перед парадной дверью инкрустированной красным деревом лестницы стояло два небольших столика с вазами, в которых находились свежие цветы. Под потолком висела еще не зажженная хрустальная люстра, за которой тщательно служил персонал поместья.
Как только нога Майкла ступила за порог дома, оказываясь под задней частью парадной лестницы, ему тут же было протянуто свежее полотенце от второго дворецкого. Хоть стаж его работы и был меньше, и сам он был моложе, он все равно доблестно выполнял свою работу, следя за всем, чем мог. Майкл мог лишь благодарно улыбнуться, принимая полотенце, сразу же накидывая его на свою влажную голову.
Он прожил в этом доме десять лет после своего рождения, привыкнув к тому, что к нему относились как к какому-то божеству. В то время он был маленьким безбашенным беспризорным ребёнком, разносящим все, что только попадалось под руку и бегающим по всему поместью от злого и пока ещё молодого Джорджио. Если бы он мог напрячь свою память и вспомнить, сколько из-за таких марафонов вместе с Джессикой было разбито коллекционных ваз, то сумма была бы настолько большой, что можно было бы купить себе целую улицу в Хиллтопе. Сейчас же все было иначе — и он изменился, и дом, и его работники.
— Спасибо, Джон, — поблагодарив второго дворецкого за полотенце, Майкл тихо вздохнул, обходя лестницу и поднимаясь наверх.
Неторопливо поднимаясь по лестнице, осматривая стены холла с висящими на них картинами, Майкл пытался вспомнить, за что он так не любил это место в детстве. В голове не было ничего стоящего, что сейчас могло бы повлиять на него таким же образом. Однако он прекрасно понимал, за что ему так полюбилось поместье за последний месяц. Этих причин было огромное количество — свежий воздух, уединение от других людей, ведь до ближайшего поместья нужно было изрядно проехаться на машине. Ко всему можно было добавить, что рядом с домом расположилось небольшое озеро, в котором всегда было полно рыбы. Майкл хоть и не был фанатом рыбалки, но просто посидеть и посмотреть на водную гладь было замечательно.
С этими греющими душу и сердце мыслями, Майкл уже успел добраться до хозяйской спальни, и аккуратно, пытаясь не разбудить спящую, начал открывать дверь. К его огромному удивлению комната была пуста — раздвинутые шторы пропускали свет поднимающегося солнца на широкую двуспальную кровать в центре большой комнаты. Одеяло было отброшено в сторону, простыня смята, а на сбитой подушке аккуратно лежала цифровая рамка с медленно перелистываемыми фотографиями.
— Лиз? — окликнув жену, Майкл вошёл в комнату, медленно подходя к кровати.
Прислушавшись, он пытался услышать хотя бы шебуршание в ванной или в коридоре, но в комнате было до чертиков тихо, лишь громко идущие часы, чётко отсчитывающие время. Даже когда Майкл напряг свой слух до предела, он услышал лишь капающую воду в ванной. Похоже, что его жена уже давно проснулась и вышла из комнаты, о чем логично свидетельствовала открытая дверь в гардеробную.
Поняв, что он разминулся с Элизабет, пока был на улице, Майкл спокойно подошёл к кровати, присаживаясь на ее край и беря в руки фоторамку. На экране как раз только появилась фотография с их медового месяца, где он был запечатлён в одних шортах и солнцезащитных очках, держащий в руках два кокоса, которые до битый час доставал с бедной пальмы.
Фото красиво сменилось, и теперь на экране была запечатлена Элизабет, которая с широкой улыбкой делала селфи своим мужем, который устроил себе отдых на шезлонге, накрыв лицо изданием “Times”. Майкл напряг брови, пытаясь вспомнить момент, когда было сделано это фото.
— Не помню такого, — он одними губами прошептал сам себе, копаясь в воспоминаниях. — Хоть убейте, не помню.
И тут фотография резко сменилась с солнечных кадров Багамских островов на обычный спортивный паб Лондона. Майкл снова понятия не имел, в какой момент его жена успела сделать это фото, но он прекрасно помнил, как они там оказались. “Я хочу почувствовать запах пива и дешевой, но очень вкусной еды”, — максимально неожиданно заявила Элизабет, и они без проблем направились в паб. На фото Майкл сидел в полоборота с пинтой в руках, явно увлеченно смотря футбольный мяч. Его усы были испачканы пеной от пива, а на воротнике пальто красовался кусочек чипсов, который чуть позже сняла с него Лиз. Судя по всему, ради именно этого кусочка она его и фотографировала.
По большей части все фотографии из их медового месяца являлись тем, как Элизабет снимала своего мужа, когда он делал какие-то странные вещи. Конечно, так же были фотографии и Элизабет, но Майкл очень долго упрашивал ее сфотографироваться, потому что она иногда стеснялась своего живота, начавшего постепенно проявляться на тот момент.