Ихор сгорел, а вместе с ним все оставшиеся следы скверны.
— Я давно не был в Тронном мире, — ответил Адио, отвернувшись от огненной бури и проследив за Картовандисом взглядом. — И я также рад тебя видеть, Сир.
— Больше не охраняешь жрецов и политиков?
— Щит Аквилы идет туда, куда ему велят, — весело произнес Адио. — Но ты и так это знал.
Вместо ответа Картовандис лишь хмыкнул. Он остановился перед одной из душевых кабин в отдельном помещении, прилегавшем к залу, но обособленном от него.
— Цепи и сторожевые пушки там не просто так, — с легким укором в голосе сказал Адио.
— И они оскопляют противника.
— Ты чувствовал, что тебе нужно испытать себя.
Картовандис промолчал.
— А ты разве нет? — наконец, сказал он, однако не стал дожидаться ответа. — Я не нуждаюсь и не прошу твоей помощи, Адио, — продолжил он, почтительно укладывая оружие на положенную стойку. Затем быстро снял доспех и одежду, оставив их серву, который торопливо подошел к нему, и обнаженный вошел в металлическую кабинку. — Я побеждал.
— Прикинулся беспомощным, чтобы тот ослабил защиту. Опасно.
— Галактика — опасное место. Тем более в последнее время.
Обжигающая струя воды из душа хлестнула Картовандиса по спине, шее и плечам, настолько сильная и бурлящая, что он невольно склонил голову.
— Тебе не нужно ничего мне доказывать, — произнес Адио после завершения ритуала омовения. — Я прошу прощения, если действовал на упреждение, старый друг.
Картовандис глубоко вдохнул поднимавшийся от его тела пар. Кожа покраснела. Жуткий шрам, пролегший от левого плеча почти до самого паха, виднелся еще более отчетливо.
— В тот день у Врат Меровед спас тебе жизнь, — тихо сказал Адио. У него, как и у остальных из Десяти Тысяч, кто сражался в той битве, до сих пор в глазах стоял ужас.
— Так и было, — ответил Картовандис, после чего повернулся к серву и принял поданную одежду, которую затем натянул на тело. — Гиканаты, катафракты и таранаты — все бились вместе. Каково же было то воинство с Валорисом во главе. Ты помнишь?
Адио помрачнел.
— Не напоминай.
— Сколько погибло?
— Слишком много.
— Половина. Почти две тысячи.
— Значит, по воле Императора мы с тобой выжили и по-прежнему служим.
— Мероведу следовало дать мне умереть.
— Возможно.
Картовандис снова повернулся к серву. Ее голова была обрита, левый висок украшала аквила. Та с почтением и благоговением поклонилась кустодию.
— Сирис, сегодня ты мне больше не требуешься, — произнес Картовандис не без доброты в голосе. — Можешь идти.
Сирис снова поклонилась и тихо поспешила прочь. Картовандис дождался, пока та не ушла.
— Я не слышал Его голоса с самого ранения, Адио.
— Знаю, брат.
— Это вызывает вопросы, ответы на которые мне совершенно не хочется знать.
— Ты полагаешь, будто ответы есть. Если такова Его воля, ты услышишь Его снова — но давай поговорим не в этом отвратительном месте. Я б послушал о событиях во Дворце, что произошли после моего отбытия. Может, в зале торжеств?
— Встретимся там.
Картовандис окликнул Адио, когда тот уже направлялся к дверям.
— Я тоже рад тебя видеть, старый друг, — сказал он.
Адио кивнул, и вышел из зала.
Третья глава
Имперский дворец, Башня Гегемона, Терра
Власть Адептус Кустодес на Терре была абсолютной, но если среди всех многолюдных районов Имперского дворца и было место, которое можно было назвать бьющимся сердцем их ордена, то это была Башня Гегемона.
Тронному миру грозило много опасностей, как внутренних, так и внешних, и городская агломерация простиралась так широко, что могла в размерах и масштабности потягаться с целыми континентами. Это, наряду с неизменным статусом колыбели всего человечества, требовало уникальной защиты. Башня видела все. Об этом знал каждый. Благодаря сложнейшей системе инфомашин и аппаратов слежения кустодии беспрерывно надзирали за Дворцом и его окрестностями. Данные со всех авгуров безопасности и прорицающих устройств поступали в этот командный узел, где потенциальные угрозы анализировались и, в случае необходимости, устранялись. Оборона проверялась, и проверялась вновь. Разрабатывались и воплощались в жизнь кризисные сценарии. Проводились Кровавые игры.