— Жаль, что ты не познакомился как следует с этой базой,— сказал Веран.
— Я же просил вас дать мне день или два,— возразил Корсон.
Веран пожал плечами.
— Есть риск, который я учитываю, и риск, которого я избегаю. Я не буду выжидать неделю, пока вы, вместе с птицами не наставите ловушек у меня на пути.
— А если нас заметят?
— Трудно сказать. Может быть, ничего не произойдет. Или произойдет изменение. Нгал Р’нда может догадаться, что именно происходит, и уже не станет окружать тебя почетом, когда ты вернешься. Или же решит ускорить ход событий и начнет атаку намного раньше. Не надо, чтобы нас замечали. Мы не должны вносить изменений в ход истории, если они могут обернуться против нас. Мы отправимся против нас. Мы отправимся одни. Без эскорта, без тяжелого вооружения. Использовать какое-либо оружие в прошлом, от которого ты сам зависишь, равно самоубийству. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Значит, невозможно и устраивать засады в прошлом.
Веран широко улыбнулся, прикрывая рукой заменяющую ему зубы металлическую пластинку.
— Мне будет достаточно проведения небольшой модификации. Подробной модификации, которая не будет замечена, но которой я смогу воспользоваться в подходящее время. Ты ценный человек, Корсон. Ты указал мне слабую точку Нгал Р’нда.
— И еще должен сопровождать вас?
— Ты считаешь меня настолько ненормальным, чтобы я оставил тебя у себя за спиной? К тому же, ты знаешь все закоулки?
— Уриане заметят мое отсутствие. Они могут насторожиться.
— Мы могли бы рискнуть, оставив передатчик. Но он мог бы посылать какой-то сигнал, так мне кажется. Нет, я предпочитаю действовать в тишине. К тому же в том времени мы будем отсутствовать лишь несколько секунд. Как ты думаешь, сколько лет этой птахе?
— Понятия не имею,— немного поколебавшись, ответил Корсон.— Для своего вида он стар. А в мое время уриане жили дольше, чем люди. Мне кажется, сейчас ему должно быть по крайней мере двести земных лет, может быть, двести пятьдесят, если их гериатрия прогрессировала.
— Ныряем в аварийном режиме,— удовлетворенно сказал Веран.— Благодаря этому они не примут сигналов твоей безделки до того, как ее нацепили тебе на шею.
Теперь они мчались по аллеям времени. Вырвались в подземный город, пронзили километры скал, которые были для них лишь туманом. В галереях они появлялись как призраки.
Веран прошептал на ухо Корсону:
— Как его узнать?
— По голубой тунике. Но мне кажется, что здесь он проводит только часть своего времени.
— Это неважно. Когда гиппрон на него натолкнется, он пойдет за ним вплоть до момента рождения. Или тут скорее следовало бы говорить про проклевывание?
Голубая тень, мелькнувшая на мгновение. Они уже не отрывались от него, шли настолько вплотную, что Корсон с трудом верил, что это были годы и месяцы, во время которых Нгал Р’нда играл на поверхности роль уважаемого и мирно настроенного урианина. Они шли против течения жизни этого существа, как лосось плывет против потока. Тень изменила цвет. Нгал Р’нда был молод, и туника князей Урии еще не покрывала его плечи. Может быть, он даже не лелеял еще в себя мыслей о грядущем сражении. Но в этом Корсон сомневался.
Новые голубые тени выступили из реки времени. Другие князья, выходившие из голубых яиц, издавна предвкушавшие месть. Нгал Р’нда говорил правду. Он был последним. Близкая смерть заставила его действовать. Предыдущим поколениям князей оставалось только мечтать.
Нгал Р’нда исчез на длительное время.
— А он наверняка здесь родился?— спросил обеспокоенный Веран.
— Понятия не имею,— ответил Корсон, обеспокоенный тоном наемника.— Но я считаю, что так. Нгал Р’нда слишком ценен, чтоб мог родиться вдали от святилища своей расы.