Через пару минут послышался лязг двери, и вход в преисподнюю был открыт.
Холодок пробежал по спине девушки. Эта черная дыра была зловещей, не предвещающей ничего хорошего. И оттуда будто бы пахло чем-то. Страхом. Так бы можно было описать это чувство. Оно пробирало и Мёбиус.
- Кидайте ее внутрь. Я, конечно, уже всех рассадил, и места там не осталось. Но авось как-нибудь усядутся. К тому же, не думаю, что мужчины буду против, если девушка немного полежит на них. – Отвратительно улыбнулся беззубый водитель.
Два солдата кивнули и, раскачав, кинули Мёбиус внутрь, как будто она - мешок картошки.
Послышались охи, ругань, затем всё стихло.
Дверь снова была закрыта.
- Спасибо, что подождали, – поблагодарил Марк, - не хотелось, чтобы эта падаль сидела у нас в лагере еще неделю.
- Что вы, что вы! Это моя работа! – гордо выпятил грудь водитель.
Он запрыгнул на сиденье, хлопнул дверью, и машина медленно покатилась по ухабистой дороге в сторону гор.
- Марк?
- Что?
- Так что же случается со всеми ними?
- Льюц, ты же здесь давно, неужели не знаешь? – удивился Марк.
- Я слышал, что в горах стоит особо охраняемая тюрьма для военнопленных. Говорят, оттуда еще не сбежал ни один заключенный.
Марк кивнул, глаза его загорелись огоньком.
- Им дают жить одну или две недели. Вытягивают из них все жилы. Пытают, мучают, заставляют заплатить за то, что они совершили. А потом… - он ухмыльнулся. И от его ухмылки становилось жутко. – Потом их расстреливают одного за другим. Причем убивают специально не с первой пули, чтобы подольше помучались. Насколько я знаю, перед расстрелом им дают признаться и покаяться в своих грехах. Но мне кажется, что это бессмысленно. Эти сволочи никогда не мучаются угрызениями совести, так какой смысл давать им этот шанс покаяния?
Льюц молча слушал злорадствовавшего друга, смотря на удаляющийся автомобиль.
Льюц видел выражение лица девчушки перед тем, как ее кинули в кузов. На нем отразилось лишь одно чувство. И то был не страх, а печаль. Бесконечная печаль.
«Почему она печалилась? Что ее заставило вот так просто сдаться нам – своим врагам, зная, что ее ждет отнюдь не спокойная и беспечная жизнь? Хотелось бы знать»
Такие вопросы вертелись в голове солдата, будущего генерала Льюца Фон Шлиппенбаха.
* * *
Мёбиус стукнулась с кем-то лбом при падении, разбила губу и ушибла колени. Несколько недовольных мужчин постарались разглядеть, кого это к ним подбросили. Но, благодаря кромешной темноте, нельзя было различить пол Мёбиус.
Она постаралась сползти с чужих тел. Сквозь ругань окружающих она кое-как добралась до стенки грузовика. Она толкнула еще кого-то, когда пыталась выпрямится и сесть поудобней.
- Извини, я не специально. Эти проклятые веревки мешают двигаться, – попросила прощения Мёбиус.
- Нормально, – отозвался сосед, - я понимаю. Мы все так же связаны, так что не извиняйся.
Он замолчал. Да и вообще вскоре в этом кузове повисла абсолютная тишина, нарушаемая лишь звуками дыхания 40-50 человек.
«Какого черта меня угораздило сказать им, кто я по званию?» - сокрушалась девушка про себя, - «могла бы сейчас встретиться с командованием и может быть всё бы шло по плану. А теперь…» - она заглянула в щелку между досок. Там мелькали деревья, кусты, слышался хруст грунта под колесами.
«…теперь я не знаю, куда меня везут и что со мной будет» - закончила она свое размышление. Последняя мысль как камень стала давить на нее.
Удачно, что сосед отвлек ее от этих удручающих мыслей.
- За что ты сюда попала?
- Попала…? – переспросила Мёбиус, поняв, что ее пол был распознан.
- Да брось, так могла извиниться только девушка. Ты и сама должна это понимать. Так что ты здесь делаешь? – хотя в его голосе и чувствовался интерес, всё же его манера речи была какой-то отрешенной, будто бы ему было все равно.
- Могу спросить тебя о том же, – ответила ему наша героиня с обычным для себя высокомерием.
- Ах, да. Где мои приличия? – усмехнулся он. – Я –лейтенант с направления Шрагон.
- Шрагон? Но это же далеко на юго-западе. Каким образом ты попал сюда?
- Я говорил с другими, сидящими здесь. Мы все с разных мест. Но, что характерно, все здесь – офицеры. Есть и с более дальних точек. Например, с перевала Грома.
Мёбиус встрепенулась.
- Что?! Перевал Грома? Кто? – она повысила голос от возбуждения, и окружающие стали толкаться.
- Говори тише. Не мешай другим свыкаться с положением, – попросил ее оппонент, - насколько я помню, его зовут Янин. Он недавно был повышен до прапорщика.
Девушка была готова расхохотаться.
«Этого трусливого придурка – в прапорщики? Гуськидзе, да ты совсем голову потерял».