Микки умолкла, оборвав бессмысленное бормотание. Тяжело дыша, она покачала головой, глядя на женщин.
— Нет. Оставайтесь. Вы лишний раз доказываете мне, насколько я ненормальна.
Женщины отступили на полшага.
Брюнетка, по-видимому старшая, быстро сказала:
— Позволь уверить тебя, жрица, ты полностью в своем уме. Тебе ничего не чудится, и мы вовсе не плод расстроенного воображения.
Она улыбнулась немножко неуверенно, однако мягко, ласково.
— Я понимаю, тебе все это должно казаться очень странным…
Она оглянулась на подругу, и та улыбнулась в ответ.
— Но ты действительно находишься в Царстве роз, а мы — твои служанки.
Блондинка кивнула, и ее волосы всколыхнулись.
У Микки задергался правый глаз.
— Может, я хлебнула лишку? — пробормотала она, пытаясь вспомнить, сколько она выпила до того, как ушла с идиотского свидания. Три… а может, четыре бокала прекрасного кьянти? Ох, боже…
— Мы были бы счастливы принести тебе вина, жрица, — прощебетала блондинка.
— Ох, да помолчите вы, дайте подумать! — огрызнулась Микки. — И перестаньте называть меня жрицей. Это не мое имя и не моя должность.
Тут она задумчиво прикрыла глаза. Что она такое бормочет, как слабоумная? Не ее должность? Быть психом — это уже достаточно плохо. Быть глупым психом — это уж и вовсе унизительно.
Но служанки, похоже, не обратили внимания на ее идиотское высказывание. Они были заняты, обмениваясь изумленными взглядами.
— Но, — неуверенно заговорила брюнетка, — ты должна быть нашей жрицей. Ты разбудила Стража.
Микки застонала в отчаянии.
— Кем я действительно должна быть прямо сейчас, так это сумасшедшей!
Женщины заговорили между собой, не обращая внимания на ее слова.
— Она прекрасна, — сказала блондинка. — И она получила должное посвящение и помазание.
Брюнетка чуть прищурилась, глядя на Микки.
— Но она не так молода, как были другие избранные жрицы.
Ее подруга молча кивнула, слегка наморщив лоб.
— А может, это и к лучшему, — Ее голос упал до шепота, и Микки пришлось напрячься, чтобы уловить дальнейшее. — Ты ведь знаешь, как плохо кончила последняя из них.
— Тише! — шикнула на нее брюнетка.
Блондинка побледнела и крепко сжала губы.
— Ты ведь девица, верно? — спросила брюнетка ле3 малейшей тени сомнения в голосе.
— Вот что! — Микки спустила ноги с кровати и встала так стремительно, что женщины почти отпрыгнули назад. — Придется признать, что у меня случилось нарушение связи с реальностью, но не хватало еще, чтобы мои галлюцинации рассуждали о моем возрасте и совали нос в мои сексуальные дела.
Микки взмахнула рукой в сторону женщин.
— Уходите. Я предпочитаю сходить с ума в одиночестве.
— Мы не хотели оскорбить тебя, жрица, — сказала брюнетка, раскаиваясь.
Блондинка опять кивнула — очень энергично.
— Вы меня не оскорбили. Меня оскорбляет мой ум, а точнее, его отсутствие. — (Женщины заморгали, как куклы.) — Ох, просто оставьте меня одну ненадолго. Мне нужно о многом подумать.
— Только позови, если тебе чего-то захочется, — сказала брюнетка. — Конечно, жрица, мы вернемся, когда сядет солнце, чтобы подготовить тебя к ночному ритуалу богини. Мы все надеемся, что на этот раз…
Микки резко вскинула руку, прерывая поток слов.
— Нет! Прямо сейчас — ничего больше! Цитируя то, что я однажды услышала на очередном идиотском свидании, «моя башка слишком переполнена, чтобы думать о чем-то еще». Просто уйдите отсюда.
И, увидев, как изменились лица женщин, Микки добавила:
— Пожалуйста.
Конечно, они были созданиями ее ума, но, как наверняка напомнила бы ей мать, у нее совершенно не было причин задевать их чувства и быть невежливой. Они ведь не виноваты в ее ненормальности.
Женщины неохотно направились к выходу из спальни. Микки ожидала, что они пройдут сквозь стену, как и полагалось бы продуктам воспаленного воображения, но блондинка открыла большую резную дверь, которая секунду спустя мягко захлопнулась за спинами служанок. Галлюцинации и те вели себя не как положено.
— Сумасшедшая, — решительно сообщила себе Микки. — Ты абсолютно сумасшедшая.
У нее вдруг ослабели колени, и Микки снова села на кровать. Пышная перина вспенилась вокруг нее, как облако шелка ручного прядения. Не в силах понять происходящее, Микки провела рукой по постели.
— Невероятно, — пробормотала она. Постельное белье было роскошным и невообразимо красивым, куда богаче, нежели то, что продавалось в «Голубом дельфине», бутике на площади Ютика-сквер, — Микки частенько рассматривала его. Ключевое слово здесь — «рассматривала». Она никогда не могла позволить себе купить подобные постельные принадлежности. А теперь ее окружали ткани, рядом с которыми вещи из «Голубого дельфина» выглядели как дешевые рыночные тряпки.