Савелий не ответил. Человек снова заперхал, скалясь.
- Можешь не отвечать. Видишь. Даже неважно, какую из них. Зуб даю, именно пустую. Вчера началось, да? На мозги давит, глупости заставляет делать, а поверх всего икона, икона, икона… Пришло твое время, внук бабы Клавы, лох ты наш неудачливый.
В лицо Савелию резко ударил холодный ветер, словно где-то распахнули окно. Все знающий и все понимающий страдалец у его ног вдруг выгнулся дугой, затрещали кости позвоночника, и на мгновение Савелию показалось, что над изуродованными плечами взвились какие-то суставчатые отростки, покрытые призрачно-грязными перьями. Человек елозил спиной по паркету, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег уродливая рыба. Савелий наклонился ближе, пытаясь разобрать сиплый шепот.
- Сожги икону… Это… вестник бога… Нечего ему здесь делать…
Человек обмяк, глаза закатились, остекленели, и в тот же момент с улицы донесся звук приближающейся сирены. Савелий почти машинально обшарил карманы покойника, выудил на удивление толстый бумажник, забитый под завязку купюрами, карточками и какими-то удостоверениями. И быстро выбежал из квартиры, не оглядываясь.