Кругом шатались пьяницы и разный сброд, все они кричали и буянили, со стороны индейского лагеря доносилось пение и бой барабанов, и Том услышал, что кто-то дразнит их собаку. Прислушавшись, он догадался, что это два индейца — их можно легко отличить по выговору, они дразнили Джека, и Том решил, что не намерен им это спускать. «Пусть эти ублюдки убираются ко всем чертям, не для того я горбачусь целыми днями в лесу!» Он слегка подтолкнул локтем Томми и, когда тот проснулся, шепнул: «Смотри!» Он вставил два патрона в магазин ружья — по одному на каждого ублюдка — и резко распахнул заднюю дверь. От неожиданности индейцы в ужасе застыли на месте. В ту же секунду Том с сухим, отчетливым щелчком дослал патрон в патронник и сказал: «Отойдите от собаки».
Они повиновались. Немедленно. Не говоря ни слова. Казалось, они провалились сквозь землю. Томми сидел, тяжело дыша. «Папа, — сопя, сказал он, — разве так можно?» «Они дразнили Джека, — сказал ему Том. — Не позволяй никому себя дразнить. Надо уметь ставить людей на место».
Мальчик говорил об этом всю обратную дорогу. Он вспомнил об этом в Бьюте, а потом еще раз в Спокане. «А что, если бы у них тоже были ружья? — спросил он. — Что, если бы они не ушли? Что, если бы началась ссора?» «Не волнуйся, — сказал Том, — когда человек видит перед собой дуло ружья, он не нарывается на ссору». «Но ты же не стал бы стрелять? — спросил Томми. — Только из-за Джека?» — «Разве ты не любишь Джека?» — «Конечно, люблю». — «Разве мы не должны защищать его?» — «Наверное, должны». — «Мы обязаны защищать свою собаку, согласен?» «Не знаю», — сказал Томми.
Том рассказал эту историю Крузу, и тот заявил, что Томми был прав: не стрелять же в людей только из-за того, что они дразнят твою собаку, не стоит устраивать чёрт-те что из-за такой ерунды. «Я был готов выстрелить», — ответил Том. Он снова задумался: почему с тех пор, как с Томми случилось несчастье, он ни разу не виделся с Крузом? Впрочем, Том догадывался о причине. Он бы тоже исчез, если бы дерево покалечило сына кого-то из его товарищей. Ты кладешь деньги на блюдо для пожертвований, выражаешь соболезнования, предлагаешь помощь, но потом… что дальше? Продолжать в том же духе? Влезть в это с головой? Тогда ты больше не сможешь рубить деревья. Нет, ты должен идти своей дорогой и оставить несчастного с его несчастьем. Так лучше для всех. «Я не в обиде на Круза, — подумал Том. — Жизнь и без того нелегка, не хватало ему еще чужих неприятностей».
Он понимал, что это правильно. Зачем вызывать у людей чувство неловкости? Рядом с Томом им было не по себе. Том замечал, что, когда он входит в «МаркетТайм», он выводит окружающих из душевного равновесия, уже одно его появление действует им на нервы, заставляет их вздрагивать и поеживаться. Не беда. Он научился быть незаметным, не показываться людям на глаза, перемещаться по городу как тень. Его бывшие товарищи, лесорубы, понимали, в чем дело. Они знали: несчастных случаев не избежать. Какой-то бедолага непременно должен пострадать. И если несчастье случилось с тобой, нужно соблюдать неписаный закон и позволить другим отдалиться. Им нужно жить и работать дальше. Что остается им в конце дня? Пропустить стаканчик, поваляться на диване да вынести мусор. Может быть, время от времени посокрушаться о чужих бедах, если имеешь дело с женщинами, без этого никак, тут легче прикинуться сочувствующим, чем сказать правду: на самом деле тебе наплевать.