— Вы не крещены?
— Нет.
— Так вы не католичка?
— Выходит, что нет.
— К какой же вере вы принадлежите?
— Наверное, ни к какой. Я никогда не ходила в церковь, святой отец. Я стала верующей совсем недавно.
Отец Батлер откинулся на спинку стула и сунул ручку за ухо, всем своим видом показывая, что его работа окончена.
— Почему никто не сообщил мне об этом? — спросил он. — Что мы вообще здесь делаем?
— Вы просто отстали от жизни, — сказала Кэролин. — Смотрите на вещи шире. Освободитесь от шор. Разве Иисус не был евреем? Выходит, сегодня вы даже не допустили бы его к причастию? Разве не то же самое получается с видениями Энн? Если ваш главный христианин — еврей, почему Энн не может видеть Деву Марию? Я думаю, что возможно все.
— Я не припоминаю случая, когда предполагаемый духовидец не был католиком. Даже не принадлежал к вере, о которой идет речь! Это значительно упрощает дело. Вполне естественно с моей стороны задать вопрос: почему Пресвятая Дева явилась тому, кто не принадлежит к ее Церкви?
— И все же, — вклинился отец Коллинз, — подобная история имеет прецеденты. Выбор Девы Марии часто был неожиданным. В конце концов, духовидцы из Ла-Салетт были простыми крестьянами. Бернадетта Лурдская собирала хворост. Дети из Фатимы были скромными пастухами. У кого повернется язык сказать, что девушка, которая собирает грибы, не может быть подходящим кандидатом? Посредником, которого избрала Пресвятая Дева? Я не утверждаю, что она является таковым. Я лишь хочу сказать, что вопрос крещения не должен препятствовать расследованию. Тщательному, объективному расследованию.
Отец Батлер вытащил из-за уха ручку жестом лучника, что выдергивает из колчана стрелу.
— Что ж, — сказал он, — так или иначе, нам придется представить отчет о случившемся. Даже при таком повороте дела. — Он постучал ручкой по столу и устало вздохнул. — Что ж… — повторил он. — Полагаю, вы правы, Коллинз. Мы должны продолжить. Следует соблюсти формальности.
— Нам повезло, — сказала Кэролин.
Духовидица закашлялась, отбросила одеяло и стянула капюшон. Чашку она осторожно пристроила на подлокотник.
— Мне жарко, — сказала она и, ничуть не смущаясь, принялась стягивать куртку.
Кэролин машинально протянула руку, чтобы придержать футболку Энн и не позволить священниками увидеть юный, плоский живот духовидицы.
— Давайте убавим отопление, — предложил отец Коллинз.
— Внезапные перепады температуры, — сказал отец Батлер, — весьма характерны для лихорадочного состояния.
Кэролин обняла Энн и погладила ее влажную шею.
— Всё в порядке, — по-матерински сказала она. — Теперь тебе станет полегче. Не обращай внимания на этих странных священников. Главное сейчас — твое здоровье. Тебе пора подумать о своем здоровье.
После этого духовидица отправилась в туалет и не выходила оттуда минут двадцать. Обеспокоенная Кэролин то и дело заглядывала к ней:
— Тебе нужен доктор.
— Нет, не нужен.
— Что случилось?
— У меня месячные.
— У тебя болит живот?
— Да, что-то вроде сильных спазмов.
— Мало того, что у тебя грипп, так не хватало только спазмов.
— Это сейчас пройдет.
— У тебя есть тампоны?
— Я не пользуюсь тампонами.
— А прокладки?
— Прокладками я тоже не пользуюсь.
— Что же ты делаешь?
— Подкладываю носовой платок или салфетки.
— Это же каменный век.
— Тем не менее.
— Но это негигиенично.
— Мне очень плохо.
— Я чувствую это по голосу.
— Ты не потеряешь сознание?
— Принеси, пожалуйста, мою куртку.
Кэролин сбегала за курткой.
— У меня осталось несколько таблеток тайленола. Пожалуй, я приму пару штук. И таблетки от аллергии.
— Я принесу тебе воды, — сказала Кэролин.
Она пошла в офис, чтобы взять чашку Энн.
— Как она там? — спросил отец Коллинз. — Что с ней?
— Это женские проблемы, — ответила Кэролин. — Вы в этом ничего не смыслите.
Она отнесла Энн чашку вместе с тайленолом и упаковкой фенатола. Даже в уборной, над унитазом, со спущенными джинсами, Энн выглядела очень хорошенькой, у нее были стройные, как у подростка, бедра и упругие икры без капли жира. Кэролин почувствовала тоскливую зависть.
— У меня что-то с желудком.
— Ты серьезно больна.
— У нас в школе это называли «месть Монтесумы».
— Понос?
— Да.
— Только этого нам не хватало! Грипп, месячные, а теперь еще и понос.
— Да. И мне опять тяжело дышать. У меня снова обострилась астма.