Скука и пустота. Сожаление и чувство вины. Том вытащил карманную Библию, которую потихоньку взял со стола медсестры, и принялся изучать предметный указатель. Он состоял из трех частей: ПОМОЩЬ — Гнев, Гордыня, Грех и так далее; ЖИТЕЙСКИЕ ПРОБЛЕМЫ — Беды, Волнения, Тревоги; ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ КАЧЕСТВА И ДОБРОДЕТЕЛИ ХРИСТИАНИНА — Долг гражданский, Невинность, Мужество, Полнота жизни, Прилежание, Удовлетворенность. Из любопытства он отыскал рубрику Критическая ситуация, где обнаружил сначала отсылку к псалму 120: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя», а затем к Евангелию от Матфея 6:28: «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут».
«Полевые лилии? О чем это?» — удивился Том. Он посмотрел на Превратности судьбы: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий?» Развод: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Беспокойство: «Не заботьтесь о завтрашнем дне». Несчастье: «Межи мои прошли по прекрасным местам». Грозящая опасность: «Перьями Своими осенит тебя». Потерпевшему неудачу: «Но за Тебя умерщвляют нас всякий день». Арестант испражнился, и Том поспешно натянул резиновые перчатки, вставил в нос затычки и надел хирургическую маску. Он открыл дверь и принялся обследовать фекалии при помощи специальной пластиковой палочки. Никакого кокаина он не обнаружил.
— Думаю, можно возвращаться, — сказал он заключенному и сунул ему пачку стерильных салфеток.
Том вышел в коридор, выбросил палочку и перчатки в бак для использованных материалов, расписался за одежду заключенного и отнес ее своему подопечному.
— Одевайся, — сказал он.
— Черт! — сказал заключенный.
— Вымоешься, когда вернемся в главный блок, — сказал Том.
Они вышли из камеры. Том заполнил в регистрационном журнале графы «Время» и «Результаты осмотра фекалий» и поставил свою подпись. Выйдя из санчасти, они бок о бок пересекли двор. Моросил мелкий дождь; в черноте за колючей проволокой и сторожевыми вышками и в высоких освещенных стенах тюрьмы было что-то средневеково-тевтонское. Варвары-готы в волчьих шкурах, штурм крепостного вала, котлы с кипящей смолой.
— Значит, зря тебя истязали, — сказал Том.
— Вот именно, — сказал заключенный. — Я же говорил. Но меня никто не слушает.
— Меня тоже.
— Это другое.
— Но я и не надеюсь, что кто-то будет меня слушать.
— Я же сказал: это другое. Ты ни черта не понимаешь.
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Том. — И чего же я не понимаю?
— Ни хрена. Как ты можешь что-то понимать!
— Я не понимаю ни хрена?
— Именно так.
— Скажи, чего именно. Назови что-то конкретное.
— Мне тебе не объяснить. Ты здесь не был.
— Но сейчас я здесь.
— Твоя смена закончится, и ты уйдешь.
— И все же я в тюрьме.
— Ты можешь уволиться.
— И что дальше? — спросил Том. — Скажи, что?
— Все что угодно. Все, что делают на воле. Чинить крыши, мастерить зонтики. Продавать резиновые сапоги. Или плащи.
— На воле делать нечего.
— Там всегда есть что делать.
— Так чего же, по-твоему, я не понимаю? Объясни.
— Не могу. Мы говорим на разных языках.
— А ты постарайся.
— Не могу. Ты на воле. Когда человек на воле, все хорошо. Ясно, парень? Там все здорово.