Ана Гратесс
Богомол Кадош
Стань для них номер ноль, номер сумрак, номер ничего. Не значит твое слово здесь и десяти манерок, монеток, кожанок и прочего восхитительного скарба.
Промелькнули головы на синих подпитках, на водах мрачных, которые загажены унылыми настроениями. Разваливается голова постамента на многие кусочки и никому это не нужно.
Только ты поднимаешь эти ошметки былой радости и грустно плачешь над ними. Грустью окрашена твоя потеря, тревога, тренога стула, сидя на котором больше не видно солнца. Не улыбается с окошка оно.
Богомолья нога богу намыливает ранки, умывает свое тело красное, сбегает с прогулочного шага на быструю трусцу. Видно, с потолка падает крошащаяся штукатурка, скукоту тут же снимает как рукой.
Оса что-то нашептывает внезапно появившемуся гному, улыбается тому. Завязывается нечаянный разговор:
– Привет махаон стрельчатый, где твои окна?
– Привет парнишка. Окна съел урод любимый, объелся он мух и сдох внезапно.
– Дела топором мажут губы, как же они становятся красивы потом!
– Мне бы только глазком на это посмотреть, чего летать без дела.
И сделал парень круг из мела и глины. Оса подлетела чуть ближе и из воздуха выплыли знамена некоей организации, которую та никогда не видела в глаза.
– Что это за дерьмо, красавчик?
– Называется «Напёр». Как затор, только с двумя буквами налево.
Парень продолжал обустраивать новый круг. Внутрь него возложил вербену, кусочек коровьей кожи, самовар с плюшками и себя. Оса глядела на это действо, и решила чем-то помочь. Вот только чем?
– Чем я могу помочь тебе, краше изумруда и сердца лесного?
– Да хотя бы тем, что раскуришь кальян с апельсиновой корочкой.
Дело было просто. Кадош разомкнул колени, выгнув спину в угол равный квадрату и все это было лишь для того, чтобы плачь прошедшего еще проще захватил себя. Надо же кому-то колени обнимать?
– Свои дела для гремучих змей, поминание подобно некоторым помутнениям. Спина может быть гладкой как столешница, а может быть ничем не примечательным пеньком. – Сказал некто нечаянный.
Понятное дело, что интернет сети просто смотрят на свои руки и ничего больше не могут совершить. Руки сами размыкаются в объятиях, и оса полетела к пареньку.
Тот уже прочитал поваренную книгу и круг его напоминал больше кладовку со цветами.
«Напёр» – свеча с шестигранным проемом в сердце. Любовью ко всему сущему обозначает преемственность к весеннему раздуплению.
– Богатая душа «больше чем» порядочное дело совершает благие дела. Красиво, братец! – Оса уже не стеснялась своей любви и просто приклеилась к полупрозрачному юноше.
– Боль делает тебя сильнее. Красивая чакра раскрывается сама собой. Мировой трилистник покрутится вокруг своей оси, и ты снова окажешься рядом с тем, кого ты принимаешь как себя. Запомни эти слова!
Песня из внешнего мира доносилась кусочками. Эти кусочки как заплаточки для будущего покрывала Оса собирала в собственную котомку.
«Нечто темное не для тебя, а для сложных натур».
Звуки скрипки стали затихать, когда парень согнулся в круге на манер скрученных зюг. Слова просто падали сами по себе, никто ничего не предпринимал.
– Я бы протянул тебе свою руку в знак глубокой признательности, да только одно мне мешает… Видишь ли, «Напёр» не позволяет своим детям играть в сватовские буковки, навсегда мне одному бродить в этом помутнении. Но есть один способ, который может поменять твое осиное бдение на лошадиное. Тебя это интересует?
Оса призадумалась на несколько долгих секунд, а потом сделала облёт вокруг самопального мелового круга.
– Ну конечно я согласна! Или согласен. У осей нету полов, тут, видишь ли, загвоздка в нашем языке, на котором мы изъявляемся. Лошадью мне быть не приходилось ни в одном из моих воплощений. Так что валяй, самец пучеглазый!
Какие еще любимые могут так просто рассечь материю своих суженых? Верно, только умный кадош! Богомол сделал магическое преображение осы в три шага.
Первый: осечка на камешке из мелового круга.
Второй: выпускание крови с маленького осиного тельца.
Третий (самый ответственный): – размах в три пятака, не меньше.
И здесь была зарыта самая важная часть, а именно: поглотить привычную картинку восприятия сосудом из крови самой жертвы. Так-то оно, прозаическим ключом делает историю ценным подарком для всех, кому нужно преображение.
Лошадиная морда выкатила копыта на парня, будто бы желая задавить его своим многопопустительским телом. Шелк или бархат кожи, яркая кровь или пурпурная краска из бутылки с вином? Творческого здесь было слишком много, если не сказать мало.