— Медленно вдыхай и выдыхай, — сказала повитуха.
Варра сглотнула, кивнула. Удары сердца звучали в ушах. Схватки окутали её таз болью. Она закричала, и тучная повитуха, заморгав, вытерла новую лужу крови и выбросила несколько простыней в окровавленную кучу на полу.
— Я хочу пить, — сказала Варра.
— Почти, — произнёс жрец, который даже не слышал её, вглядываясь внутрь её тела и пытаясь спасти её дитя.
— Сделай что–нибудь! — сказал Деррег откуда–то позади Варры. — Ей слишком больно.
Он не покидал её с тех пор, как привёл в аббатство.
— Мы делаем всё, что можем, Деррег, — сказал жрец резким от напряжения голоса.
— Делайте больше! — сказал Деррег.
Варра сосредоточилась на дыхании, глядя в сводчатый потолок. Весь её мир сжался до её таза, родового канала, и ребёнка, которого она должна была вскоре родить на свет. Но от боли спасения не было. Её зрение затуманилось. Она боялась, что будет слишком слабой, чтобы тужиться, когда скажет жрец. Она боялась, что никогда не увидит своё дитя.
Она закричала снова, когда жрец проделал что–то с ребёнком внутри неё, и живот пронзило кинжалом.
— Доставай младенца! — сказал Деррег, и от напряжения его голос был надломлён.
Жрец поднял голову между ногами Варры, посмотрел сначала на неё, потом на Деррега.
— Я не могу. Он умирает. Пуповина…
Он умолк, но от этих слов Варра почувствовала пустоту внутри.
— Нет, — сказала она, и по щекам потекли слёзы. — Нет.
Жрец посмотрел на неё с мягким, сочувственным выражением.
— Мне так жаль.
— Ты плохо стараешься, Эрдан! — сказал Деррег, и она услышала, как он зашагал к жрецу, хотя по–прежнему оставался позади Варры, вне поля видимости.
Тихий голос жреца оставался спокойным.
— Я сделал всё, что мог, Деррег. Мы должны… предпринять некоторые шаги, чтобы у женщины был шанс.
Варра почувствовала на голове, на волосах руку Деррега, защитный жест, который её успокоил и согрел.
Как странно, подумала она. С мгновенной ясностью она осознала, что в другом времени, в другом месте он мог бы стать мужчиной, которого она могла полюбить, несмотря на их разницу в возрасте.
— Её зовут Варра, — отрезал Деррег. — И должно быть что–нибудь…
— Вырезайте ребёнка, — сказала Варра тихим, как дождь, голосом, и её молчаливая решимость пронзила комнату.
Деррег убрал руку с её головы, как будто отпрянув.
Священник выглядел так, будто она заговорила на незнакомом ему языке.
— Что говоришь?
Повитуха сжала руку Варры.
— У тебя в голове помутилось…
— Вырезайте моего ребёнка, — громче сказала Варра, приняв решение. Её тело напряглось, схватки охватили её, внутри задвигался младенец, и она закричала. — Вырезайте! Я уже мертва! Я вижу по вашим лицам!
Жрец и повитуха смотрели на неё, широко распахнув глаза. Никто не стал ей возражать.
— Я уже мертва, — тише повторила Варра, пытаясь удержать голос ровным. Комната закружилась. Она закрыла глаза, пока вращение не прекратилось.
— Ножом?
— Времени мало, — сказала Варра.
— Да, конечно, — сказал жрец, глядя мимо неё на Деррега, будто спрашивая у него разрешения.
Ладонь Деррега вернулась на голову Варры, баюкая её, как младенца, как он мог бы баюкать дочь. Его пальцы нежно провели по мокрым от пота волосам девушки. Она потянулась и накрыла его руку своей, и потекли слёзы. Его кожа казалась грубой, как кора. Рядом с ней возникло его бородатое лицо, его тёплое дыхание коснулось её щеки.
— Ты не должна этого делать, — сказал он.
— Это мой ребёнок, — ответила Варра, три слова, которые сказали всё, что можно было сказать. Её взгляд упал на сваленную у стены кучу багровых простыней.
— Я уже мертва. Мы оба это знаем.
Жрец достал маленький нож и высоко поднял его дрожащей рукой. Свет фонарей замерцал на лезвии. От напряжения по его измазаннаму кровью лбу струился пот.
Липкие пальцы повитухи вцепились в руку Варры. Казалось, одна лишь Варра сохраняет спокойствие.
— Деррег, послушай меня, — сказала она. — Кто–то… сделал что–то с ребёнком, изменил его. Я не знаю, что именно, но это мой ребёнок. Мой. Ты понимаешь?
Его рука сжала её руку. Деррег прижался лбом к её волосам.
Варра вдохнула его запах — он по–прежнему пах дождём — и удивилась тому, насколько привязалась к этому мужчине всего за несколько часов, за несколько мгновений. Как жестоко, что они провели вместе только часы, а не всю жизнь.
— Я понимаю, — ответил он.
Она сглотнула пересохшим горлом, кивнула. Сказала жрецу:
— Сделай это.
Священник моргнул, и собрался с духом, чтобы приступить к своей работе.