— Эй, ты чуть меня не подпалила!
— Как жаль…
— Тссс! — начало перепалки ведьмы и бывшего храмовника остановил голос Ильмы. — Я что-то слышу.
Все навострили уши.
«Что это было?», — раздался по залу странный и шипящий звук.
Застывшая на месте группа стояла, не делая никаких движений. Каждый обменивался друг с другом невербальными вопросами с помощью взглядов. Вскоре отчетливо раздались чьи-то шаги в темной стороне зала.
«Что на этот раз?», — находилась вся в предвкушении Ильма, в то время, как её спутники не разделяли её ожиданий.
«Чую опасность…», — Алдуин выглядела полной противоположностью бретонки.
«Андрасте… Это вы? Скажите, что это вы!», — успокаивал себя всевозможным образом Алистер.
«Завеса…», — определенной мысли в голове у ведьмы не было.
Все кроме Сентинел, как подобает нормальным людям, инстинктивно ощущали тревогу и исходящую опасность. Чувство страха постепенно подкрадывалось всё ближе и ближе. Цепкими когтями вгрызаясь под кожу без особых на то видимых причин. Каждый чувствовал, как некто незримо наблюдал с темноты — некто могущественный и с явным недобрым намерением. К четверке странников, полностью готовых встретить недруга, вышли в свет четыре бесформенных существа.
Нет, они скорее всплыли из черной жидкости. Существа постепенно приобретали формы на глазах у ошеломленных зрелищем людей. Наконец, они превратились в обычных людей, но вместо человеческих глаз стояла черная зияющая пустота, от одного вида которой мурашки бегали по коже и холод сковывал душу. Каждое существо встало напротив одного из пришедших. Перед Алистером предстала молодая девушка с длинной косой и в простеньком платье. Она была на голову ниже молодого стража, но смотрела на него с нескрываемой ненавистью и холодом. С юного личика девчонки с веснушками под пустотами не сходила ехидная мерзкая ухмылка.
— Андрасте… — прошептал в ужасе Алистер. — С-сестра?!
— Здравствуй, дочь моя, — произнесла статная женщина в изящном платье перед Ильмой.
Бретонка ни с чем бы не спутала этот голос — родной голос матери. При всем желании она не смогла поднять руку на неё. И совсем неважно, даже если это была и не она. Просто, её что-то останавливало изнутри. Лицо её матери расплылось в жутком оскале.
Началось второе испытание.
Каждый личный демон был скорее судьей. Они обвиняли их во всех их грехах, сокрытых где-то глубоко в душе у каждого, вытаскивая наружу их потаенные страхи. Флемет обвиняла Морриган в слабости, в том, что она всегда была слабым ребенком, чуть что прыгающим за мамину юбку, и никогда не станет сильной, никогда не получит столь желанную свободу. Это испытание, пожалуй, стало сложнейшим из всех. Слышать и видеть образ самого дорогого тебе человека, который осуждает или обвиняет тебя с таким ядом в голосе. Для многих — это самая настоящая пытка, которая хуже любых физических страданий.
— Зачем ты сбежала от меня, дочь моя? — обращалась к Ильме старшая Сентинел. — Молчишь? Хочешь я скажу? Ты всегда боялась ответственности! Ты только и делаешь, что вредишь окружающим тебя людям! Неблагодарная, несуразная! От тебя всегда было столько проблем! Ты бросишь всех, когда тебе это надоест! И хочешь, я открою тебе секрет? Ну не строй мне удивленные глаза, ты сама уже наверняка догадывалась об этом и не хотела признавать, да?
— Э-это не так!
— Тогда, скажи мне, почему ты так не похожа на свою мать и не видела отца…
— Заткнись… — еле смогла ответить Ильма.
— Ты ведь знаешь, кто ты? Нет, что ты такое? ТЫ ЛИШЬ ОШИБКА! НИКОМУ НЕ НУЖНАЯ ОШИБКА!
Поток оскорблений и обвинений из уст самой дорогой для сердца бретонки человека не прекращался ни на секунду. Сперва Ильма держалась очень спокойно, пропуская её слова сквозь уши, но с каждым едким словом, пропитанной желчью и ядом, становилось больно где-то внутри. Будто что-то начиналось сыпаться.
— ЕСЛИ БЫ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО, Я БЫЛА БЫ СЧАСТЛИВА! ВСЕ БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ! ВСЕ БЫЛИ БЫ ЖИВЫ! — последние слова пронеслись эхом в голове бретонки, камнем осев глубоко в душе.
Она вспомнила смерть, много смертей, которых она была свидетельницей и не только. Слышать подобное от любимой матери было подобно раскаленному ножу, воткнутому прямо в сердце. Нет, хуже. Намного хуже. За многие годы, если не сказать за все, в этот раз Ильма не смогла сдержать слезу.
— Я… знаю…
Все находились взаперти собственных дум. В действительности же в зале никого помимо них не было. Несколько мгновений спустя они вышли из ступора. Невозможно было сказать, кому было хуже всех. После всех видений существа исчезли. В зале повисло глубокое молчание. Постепенно исчезла темнота и отворились врата.
— Т-так, что там дальше? — первой подала голос бретонка. Ильма попыталась вернуть себе прежний боевой настрой, но её ослабший голос выдал её с потрохами, да и мокрые глаза доходчиво всё объясняли и без слов.
Все заметили её состояние и не знали, как на это отреагировать. В отличие от троицы ведьма не поддалась словам какого-то несуществующего духа. Морриган была уверена, что и остальные, кроме Алистера, разумеется, это поймут, но она вновь ошиблась. Особенно ошиблась насчет Ильмы. Когда видишь настолько глубокую печаль в глазах той, кто всегда горел пламенем несгибаемого духа и бодрости — было очень необычно и… больно? Не смогла точно описать, возникшее чувство Морриган. С самого детства она всегда держалась хладнокровно, считая все проявления эмоций слабостью, однако и у неё в душе заскребли осколки при виде такой Ильмы. Казалось бы, несокрушимая и всемогущая, но не в этот раз. Сейчас она выглядела, нет не жалкой, скорее уязвимой и такой одинокой.
Видя всё это Морриган вспомнила одну цитату, как-никогда подходящую: «у каждого свои демоны и они намного опаснее чем те из Тени». Ведьма сейчас точно не вспомнит, где она её прочитала, возможно, в одном из фолиантов своей матери.
Алистер выглядел не лучшим образом. В его глазах исчезли остатки той уверенности. Весь растерянный и потерянный, он судорожно размышлял обо всем увиденном и услышанном. Его поникший взгляд и плечи говорили о многом. Образ его идеализируемой «сестры», которую он придумал в своей голове, обрушился прямо на глазах. Его «сестра» обвиняла его в том, что бродячий и брошенный всеми ребенок не заслуживает семьи. А все его игры в Стражи и Храмовники лишь иллюзия, чтобы чувствовать себя нужным, ощутить тепло «семьи» и «братства». Слова звучали слишком правдиво, чтобы так просто отнекиваться от них.
Демоны или кем-бы он ни были, смогли разворошить их души, не встретив никакого сопротивления. И Морриган уже была не так уверена в том: «А демоны ли это были?».
— Ал, ты как? — легонько потрясла, выпавшую из реальности, девушку Ильма, придя в себя.
— А? Д-да, д-да, всё нормально.
— Пошли.
Двери, открывшиеся без сопровождающих комментариев от стражника, вывели их в тот самый знакомый космический коридор. Темный коридор до локации третьего испытания они прошли в абсолютной тишине. Каждый размышлял о словах, услышанных от «демонов». Всю траурную атмосферу разогнал мощный электрический заряд. Молния прошла в нескольких сантиметрах от Алистера. Не успела группа сгруппироваться, как на них с разбегу напали трое неизвестных. Внезапная стычка разделила Морриган от остальной троицы.
«Какого?!», — увидели они напавших.
Их враги выглядели в точности как они. Беловолосая женщина с двуручным мечом завязала боем Морриган, наседая на неё ураганными ударами. Ведьма спаслась еле-еле, откидываясь от неё залпами ледяных шипов. Против Алистера выступала копия Алдуина. Прекрасная женщина в корсетном броне, идеально облегающем изгиб её тела, с двумя клинками на руках умело орудовала ими, пытаясь искромсать стража. Алистер не увидел различий между копией и настоящей в плане внешности, что лишь усугубляло его решимость нанести удары.