Брежнев сердито посмотрел на Алексея.
– Я тут решаю, кому и когда уезжать, – проворчал он, – кому-то не понятно? Ты, Миша, главное лечи с таким же результатом, а я тебя всем обеспечу. Деревеньку, конечно, как царь, не дам. А вот орден, премию, квартиру, членство в ЦК и прочее всегда в твоем распоряжении. Хорошая работа – хорошая отдача.
Теперь Алексей. Ты борзеешь?
– Никак нет, – четко ответил Алексей, который понимал, что генсек недоволен именно им, – я предупредил Мишу на всякий случай по приезде сюда. Не первый ведь медик, который много хвастался, но у которого мало что получалось. Сейчас же, распоряжение отменено согласно вашему распоряжению.
– Пей, – Брежнев повелительно кивнул на коньяк. Вытащил второй стакан. Самолично налил в него коньяк, подвинул Алексею.
– Это тебе в виде наказания. Пей и выполняй свои обязанности, как трезвый. Оступишься – схлопочешь. Или ты хочешь по партийной или служебной линии? Ты только намекни – получишь.
– Никак нет, товарищ главнокомандующий. Разрешите принять за ваше здоровье? – Алексей с генсеком не спорил – и привык, и понимал, что не перетянет.
Конечно, это было грубейшее нарушение служебной дисциплины. Но Алексей без колебаний взял стакан и подмигнул Мише – бери. А что делать? Глава государства приказывает. Страна, называется, живет в режиме социалистической демократии, но генсека никто не остановит. И жаловаться некому.
Он взял стакан. Однако, как бы не обмишуриться. Вчера даже старик сделал замечание за культуру пития. Стыдно за такие мелочи, проколешься в один момент. Вот будет дурацкий пример на практикуме спецучебы. Прокололся из-за неумения пить.
Глядя, как Алексей мелкими глотками пьет коньяк, Миша решился и, как алкоголик с большим стажем (имидж!), выхлебал жидкость в несколько приемов. Коньяк – не водка, резкого послевкусия не бывает, тем не менее, выпив, Миша несколько секунд под общий смех дышал через рот, проветривая его. Брежнев, как и все, смеясь, затолкал ему в рот кусочек колбасы. Стало легче.
Затем они принялись, как ни в чем не бывало, пить чай.
– Кроме всего прочего, Миша, я тебе очень благодарен. Хоть однажды меня подлечили без мучений. Чазов будет ныть, но я тебя делаю своим личным массажистом широкой специализации. Слышь Алексей? Этого человека до меня допускать без особых вопросов. И туда, куда я потребую, хоть на заседание политбюро. А то так устанешь, а из возможностей опять таблетки да уколы.
Алексей кивнул, явно делая себе пометку. Или просто старался сохранять деловое состояние.
– Надеюсь, не забудешь. Эк тебя, Леша, развезло от единственного стакана коньяка, – Брежнев явно развеселился, – вот я, лет десять назад, проводя заседание офицеров в ГСВГ, выхлебал стакан водки, так ее полтора часа речи толкал. И ничего. А нынешняя молодежь слабая.
Попросил лекаря:
Ты, Миша, потом после завтрака подойди поговорить со мной. Решим, где ты со мной можешь работать и чем еще можешь помочь. А сейчас, не съездить ли нам на охоту? Алексей, нет, отдыхай, Сережа, позвони охотникам. Понимаю, не готовились. Пусть, кто может, подойдет. Охоту проводить, не с Фордом беседовать. Или зверья уже в Завидово не стало?
Довольный улучшением здоровья, Брежнев зажегся охотой и робкие попытки охраны убедить отказаться от затеи генсека быстро провалились. Их шеф окончательно решил и все! И никакие ссылки на погоду, отсутствие зверья и неготовность егерей не срабатывали.
– Миша, поедешь с нами? – Брежнев повернулся к экстрасенсу, – лучше на охоте поговорим.
Тот слегка задремал от коньяка и согласно кивнул, едва ли сразу поняв, что ему предложили. А поняв, обрадовался. Охота была одним из самых занятий Брежнева и если тот приглашает, значит, этот человек ему нравится.
Генсек улыбнулся:
– Саша, возьми с собой бутылку водки и закуску – там хлеб, сало, помидоры, огурцы. Особых разносолов не надо, не обедать едем.
Его лицо – внезапно ожившее и помолодевшее – спряталась в веселой ухмылке. А жизнь, оказывается, идет!
Глава 17
Несмотря на неожиданность охоты, она удалась на все 100 %. Охотоведы после звонка с самого верху не стали отмахиваться, ссылаясь на субботу. Большая их часть уехала в лес – готовить сам действо, а двое присоединились к свите генсека. Старший из них закинул удочку:
– Леонид Ильич, в конце зимы жратвы у зверья мало, так мы прикармливаем свинюшек. Днем они на поляне в ельнике греются и кормятся комбикормом. Там у нас лежки есть, стреляй – не хочу.
– Поехали на поляну, – благодушно кивнул Брежнев, – будем стрелять кабанов. Кабанятина хорошее мясо.