…Каково же было удивление чекистов, когда, подойдя к хате, они не нашли своей машины. У самого порога они наткнулись на распростертое тело сержанта-шофера. Черников и Лобанов склонились над ним. Сержант был мертв, он получил смертельный удар чем-то тяжелым в затылок.
— Кто это сделал? — сурово спросил майор у Скляного.
Микола упал на колени.
— Я не виноват, господин майор, клянусь богом. Это, наверное, лейтенант Роденшток — он оставался на хуторе для связи.
…Роденшток гнал машину на предельной скорости. «Козел» прыгал на ухабах. В голове диверсанта уже сложился отчетливый план действий. Когда Роденшток увидел подходившую к хутору машину с советскими офицерами, он подумал, что это случайность, и затаился на сеновале.
Однако, услышав слова майора о пещере и о том, что к нему «обращалась хозяйка», Роденшток понял их по-своему. Стрелять он побоялся и решил действовать осторожно.
Спустившись с сеновала, он выждал, пока водитель не вышел из машины и, подкравшись к нему сзади, ударил растерявшегося сержанта прикладом автомата по голове. Теперь — быстро нагнать колонну! Взять с собой командный состав группы — и к фронту. Можно было бы, конечно, удирать и одному, но Роденшток решил, что вдвоем или втроем будет вернее.
Навстречу Роденштоку шла колонна грузовиков. Проскочив мимо них на полной скорости, лейтенант заметил, что последняя машина разворачивается. Он хотел свернуть, но шоссе вошло в узкую теснину между двумя холмами, мелькнул мимо чудом уцелевший километровый столб с цифрой четыре. И в этот момент он увидел впереди группу. Позади нее все так же медленно тянулась телега.
«Общую тревогу подымать нельзя, — мелькнуло у Роденштока. — В машине поместится еще три-четыре человека. Кого же взять? Конечно, Боле, Крюгера и еще тех двоих в советской форме». Поравнявшись с телегой, он затормозил.
Увидев Роденштока, диверсанты остановились.
— Что произошло, Роденшток? — спросил Мишель, подходя к нему.
— Нас предала старуха, — лейтенант старался говорить как можно тише. — Пусть люди идут дальше. Садитесь. Скажите им, что мы поедем вперед.
— Это невозможно, — ответил Мишель.
Сзади на шоссе послышался рокот приближающихся грузовиков. Роденшток бросился к захваченной машине, собираясь удрать в одиночку.
Диверсанты забеспокоились. Рыжий Крюгер в недоумении обернулся. Надо было что-то предпринять и сделать это немедленно. Мишель решился.
— Предатель! — крикнул он по-немецки и, выхватив пистолет, выстрелил лейтенанту в затылок.
Колонна смешалась в беспорядочную толпу, диверсанты бросились к телеге с оружием. Мишель вскочил на подножку машины, вырвав автомат у солдата, сидевшего в телеге.
— Ни с места, прекратить панику! — срывая голос, закричал он по-немецки и в этот миг увидел, как раздвинулись кусты по сторонам дороги. На шоссе, замыкая группу в тесное кольцо, выходили советские автоматчики. Из кустов глядели стволы пулеметов.
— Бросить оружие, — приказал по-немецки чей-то властный голос.
Одним из первых швырнул на асфальт свой автомат лейтенант Крюгер.
…В условное время, в девять часов вечера, дежурный радиостанции абвера под Берлином услышал позывные группы «Циклон-Юг». Радист быстро записывал. «Сегодня днем на дороге к Черновицам уничтожена машина с группой советских офицеров во главе с полковником. Через тоннель в сторону фронта за три часа прошло два эшелона с техникой, готовимся к операции № 1, сообщу в шесть часов утра».
Радист немедленно передал шифровку в отдел «Заграница». Принял ее обер-лейтенант Либель. Когда он доложил об этом подполковнику Мельтцеру, тот сразу же позвонил генералу Кребсу.
— Благодарю, подполковник, — сказал генерал. — Прошу вас и впредь немедленно информировать меня. Кроме того, составьте список отличившихся в подготовке операции. И пожалуйста, не передавайте это дело в руки «СД». «Циклон-Юг»— это наша заслуга. — Затем Мельтцер позвонил Клетцу: — Поздравляю вас, господин оберштурмбаннфюрер, операция «Циклон-Юг» началась. Да. Можете не беспокоиться, я уже доложил об этом генералу.
Положив трубку, Мельтцер сказал Либелю:
— Вы получаете сутки отпуска, дорогой обер-лейтенант, кроме того, можете рассчитывать на награду.
— Благодарю вас, господин подполковник, я готов на все для моей родины!
Либель вышел на вечернюю берлинскую улицу, освещенную заревом пожаров.
Прошло только тридцать шесть часов с того момента, когда он отправился встречать капитана Шварцбрука на станцию Зоссен. И вот одержана новая победа в очередном сражении без выстрелов.