В это время Ахрос действительно была у Джуры. В единственной комнате маленького домика батрака бедность смотрела из всех углов. Тощая стопка рваных одеял, заменявших постель, лежала в нише стены. Украшением комнаты являлась только ее безупречная чистота. Стены комнаты были белее снега. Пол, выстланный старинными квадратными кирпичами, — чистый, белизной он соперничал со стенами. Видно было, что чистота дома является основной заботой Нурии — старой матери Джуры.
В комнате были только Ахрос и Джура. Нурия не любила сидеть сложа руки и подрабатывала тем, что нянчила детей и мыла полы у соседей.
Джура говорил со слепой батрачкой обычным спокойным тоном. Но если бы Ахрос могла видеть, она, безусловно, заметила бы, что батрак чем-то расстроен, и даже встревожен. Он молча выслушал просьбу Ахрос и после минутного молчания ответил:
— Видишь ли, Ахрос, я и так собирался идти к Саттару. Сегодня… только хотел крышу поправить. Осень надвигается. Ну, да крыша не убежит. В нашем селении начинают твориться нехорошие дела. Вчера в мечети мулла выл как бешеный. Хозяева толкуют между собой о священной войне. Надо, чтобы дядюшка Саттар скорее вернулся домой. Без него мы, как без головы.
— Значит, пойдешь? — обрадованно переспросила Ахрос. — Сегодня пойдешь?
— Сейчас пойду. Зайду, скажу матери, что ухожу на ночь, и отправлюсь. Знаешь что, Ахрос… — Джура явно был встревожен и одновременно смущен. Ахрос почувствовала это.
— Ты чего-то боишься, братец Джура? — забеспокоилась она. — Может, боязно ночью идти так далеко.
Джура невесело рассмеялся, но тотчас же смолк.
— Нет, Ахрос, не этого я боюсь. Ты иди к Розии-биби. Поживи у нее, пока мы не вернемся.
— А что мне будет? — беззаботно ответила Ахрос. — Ну, побьет хозяин за то, что я против него иду, так что ж…
— Слушай меня, Ахрос, — решительно заявил Джура. — Я тебя очень прошу, иди в дом Саттара-кузнеца. Розия-биби не откажет.
— Ладно, — согласилась Ахрос. — Я у Тургунбая на сегодня уже все сделала. Ужин сварила. Пойду к Розии-биби, — и слепая девушка поднялась с пола, на котором они оба сидели.
— Подожди немного, — задержал ее Джура. — Я вперед выйду… Посмотрю…
— Ну, что ты… — запротестовала девушка.
Но Джуры уже не было в комнате. Быстрыми шагами он пересек дворик и вышел в пролом дувала — глинобитной стены, когда-то построенной его отцом вокруг крошечной батрацкой усадьбы. Вышел и сразу же остановился.
В бурьяне, росшем снаружи около дувала, кто-то прятался. Джура решительно шагнул в заросли и увидел двух братьев-байбачей, присевших за кустом курая.
Мгновение Джура смотрел на сидевших в засаде братьев. Смущенные и напуганные, они глядели на него, вытаращив глаза и растерянно ухмыляясь. Джура побелел от ярости. Увидев валявшийся в бурьяне увесистый камень, он схватил его и бросился на двух толстяков. Оба соглядатая кинулись наутек, ломая бурьян, спеша выскочить на дорогу. Тяжелый камень, пущенный сильной рукой Джуры, свистнул в воздухе и попал в спину Мансура-байбачи. Здоровенный парень со всего размаху ткнулся головой в землю, но тотчас вскочил и побежал дальше.
Проследив глазами за двумя фигурами, скрывающимися за деревьями шелковицы, Джура вышел из бурьяна и крикнул:
— Иди, Ахрос.
Девушка вышла.
— Что тут было? — встревоженно спросила она.
— Да ничего, — беззаботно ответил Джура. — Повадился чей-то осел ходить… Ну, я его… камнем. Ты, Ахрос, сейчас прямо к Розии-биби иди. Никуда не заходи. Прямо к ней. Ладно?
— Ладно, — согласилась девушка. — Иду.
Ахрос торопливо шагала по самой середине дороги, чутко прислушиваясь, не раздастся ли впереди стук копыт. Плохо зная этот край селения, девушка боялась свернуть на тропинку, идущую вдоль колеи. По ней пришлось бы идти значительно медленнее. А девушка спешила добраться до дома кузнеца. Тревога, прозвучавшая в голосе Джуры, передалась и Ахрос. Девушка вдруг услышала позади себя торопливые шаги. Кто-то ее догонял. «Наверное, Джура, — решила Ахрос, останавливаясь. — Забыл что-нибудь сказать». Но тут же сердце ее сжалось от страха. Это был не Джура. Теперь она ясно слышала, что за ней бежали двое.
Ахрос продолжала идти. Она спешила выбраться на главную улицу.
— Эй ты, слепая развратница, постой, — донесся до нее задыхающийся мужской голос. — Стой, говорят тебе.
Ахрос вздрогнула, как будто кто-то ударил ее камнем в спину. «Почему они меня так называют, — испугалась девушка. — Что они делают? Это Мансур-байбача с кем-то. Что им от меня надо?»