— Я хочу послать Джуру в город, к командиру группы. Думаю, что проберется.
— Надо послать.
— Как полагаешь, Джура? — обратился Ланговой к замершему в седле бойцу. — Пройдешь?
— Почему не пройду? Обязательно пройду. Халат одену, чалму одену, совсем хорошо пройду, — торопливо ответил Джура.
— А сможем мы здесь, — Ланговой кивнул на селеньице, расположенное в котловине, — достать тебе подходящую одежду?
— Сам достану, товарищ командир. В Шахимардане бедняков много, батраков много. Басмачей не любят. Против басмача боятся идти, а Советской власти потихоньку всегда помогут.
— Так вот. Писать я ничего не буду. Добирайся до штаба группы и сообщи, что нас отрезали в этой котловине. Нужна срочная помощь. Понял? Срочная.
— Все понял, товарищ командир. Все правильно расскажу.
— Действуй. Коня передай, он тебе сейчас не нужен.
Салихов вскинул руку к козырьку и отъехал.
— Может быть, Козлов найдет свободный распадок. Пройдем! — словно про себя проговорил Злобин.
— На это я, по правде говоря, совсем не надеюсь, — ответил Ланговой. — Курширмат с чьей-то помощью сразу поумнел. Раньше он не додумался бы… а сейчас… Нет, придется нам в оборону садиться.
И оба, не сговариваясь, подняли глаза к верхнему концу котловины. Там, где в котловину вливались два ущелья, вздыбилась отвесная скала более чем стосаженной высоты. Подняться на нее можно было лишь по узкой тропе из правого ущелья, откуда только что вышел отряд Лангового. Скала господствовала над всей котловиной и значительной частью всех трех ущелий… Осторожный Ланговой еще перед выходом в котловину послал на скалу отделкома Кучерявого и трех красноармейцев с ручным пулеметом.
На самой макушке скалы прилепилось какое-то строение с куполообразной крышей. Кирпич строения от горных ветров и дождей стал грязно-зеленого цвета. Казалось, что на верхушке скалы сидит огромная жаба. Задрав к небу губастую полукруглую морду, она взирала с высоты на горное селение, теснившееся у подножья скалы.
— Что это за шиш там наверху торчит? — спросил Злобин.
В Средней Азии он воевал недавно, и многое здесь было для него новым и непонятным.
— Это, дорогой мой комиссар, никакой не шиш, а совсем наоборот, — могила святого. И даже какого-то очень уважаемого святого, — ответил Ланговой. — Вот только имя я его забыл. А так, вообще, говорят, что святой по всем правилам.
— Эк его куда затащило помирать-то, — пошутил комиссар. — Я думаю…
Но отдаленный взрыв гранаты заставил комиссара остановиться на полуслове. А затем в ущелье, куда только что ускакал Козлов, поднялась яростная винтовочная стрельба.
Ланговой и Злобин вскочили и через секунду были в седлах. Мгновение Ланговой прислушивался к разгоравшейся стрельбе. Наклонившись к комиссару, он негромко сказал:
— Жми, Ваня, к головному дозору. Если не пришлю нового приказа, то через десять минут снимай дозор и отходи на скалу. К самому «шишу» направляйся, — не упустил случая пошутить Ланговой.
Комиссар помчался к ущелью.
Ланговой еще раз прислушался к звукам боя, долетавшим из верхней части ущелья. Оттуда доносилось почти непрерывное уханье гранат.
«Жарко Козлову!» — успел подумать Ланговой. Привстав на стременах, он сверкнул на солнце выхваченной из ножен шашкой и скомандовал:
— Шашки вон! За мной! Галопом! Ма-а-арш!
Узкая каменная тропа загудела под ударами копыт брошенных в намет коней.
Пролетая по селению впереди отряда, Ланговой с тревогой думал: «Где-то Джура? Нашел ли подходящую одежду?»
Уже на выезде из селения над старым полуразвалившимся дувалом, окружавшим заросший сорняками двор, внезапно поднялись две головы в чалмах.
Ланговой успел заметить под одной из чалм улыбающуюся физиономию Джуры. Рядом с Джурой стоял, видимо, хозяин дома. С надеждой смотрел он на проносившихся по улице бойцов. На его побелевшем от страха лице застыла жалкая, растерянная улыбка. Все же декханин нашел в себе мужество по примеру Джуры приветственно помахать рукой промчавшемуся мимо двора отряду.
Рубиться не пришлось. Едва лишь отряд вылетел к подножью скалы, как с ее вершины частыми очередями забил пулемет Кучерявого. Он бил в глубь левого ущелья.
А оттуда навстречу мчались два всадника.
Впереди скакал здоровенный черноволосый и темнолицый красноармеец, которого за высокий рост и могучую силу в отряде звали Палваном — богатырем. Опустив правую руку, с клинком, Палван левой, сжимавшей поводья, придерживал перекинутое поперек седла тело Козлова.
Ланговой придерживал коня и услышал, как стихает сзади цокот копыт остановившегося отряда.