- Ну, ты это, не серчай. Я ж не со зла. Страшно просто. Что завтра будет - не знаешь. Каждый день, как последний. К тому же я же вот не свалил в больничку!
- Ваня, - устало произнёс Борис, - ты здоров как бык! Тебя даже холера боится! Ну какая, нахрeн, больничка?!
- Вот я и говорю: сижу вот с тобой в траншее, мёрзну. Вот если не я, то кто тебя в бою прикроет?
Но Борис ничего не отвечал, а только продолжал дрожать крупной дрожью.
Когда Иван закончил снаряжать свой ППШ, душа его продолжала требовать хоть какого-то общения. Слишком много времени он молчал. В конце-то концов, если сейчас не поговорить, то завтра не факт, что получится! Война же! Кто знает, что там завтра с тобой будет? Прилетит «штука» и на тебе бомбой по макушке – собирай тебя потом по округе.
- Тут это, - начал он, - говорят, немцы здесь неподалёку прошлой зимой дом сожгли.
- Они много где дома сожгли, Ваня. Немцы ведь… - кутаясь в плащ, устало отреагировал Борис.
- Да ты просто не знаешь! – оживился Иван. – Дом-то они сожгли, а вместе с ним бабку, что в нём жила. Как-то она себя не так повела с ними. То ли послала их, то ли просто глухая была и не услышала, что от неё хотели.
- Удивил, - произнёс Борис так, чтобы было понятно, что он не испытывает ни малейшего удивления.
- Так вот, - Иван не заметил сарказма Бориса, - говорят, что бабка та колдуньей была местной, заговоры там всякие, гадания. Ну, типа знахарка и всё такое. Как это, ведунья! Вот!
- Ну и? – даже сквозь болезнь в голосе Бориса проскользнули нотки некоторого интереса, а Иван только этого и ждал.
- Так говорят, будто немцы те потом почти все пропали, а особенно командиры. Этих так и не нашли, после того, как на постой остановились в соседней деревне. Да, в доме, хозяйка которого приходилась сестрой сожженной заживо ведьме.
- Прямо-таки и пропали?
- Ну, кто пропал, кто застрелился, а кто и просто свихнулся. Ну, это говорят так. Местные слухи разносят.
- Ваня, ты это поменьше сплетни слушай, ладно, - укоризненно заметил Борис.
- Чё сразу сплетни-то?! Оперативная информация!
- Ну-ну… - Борис ещё плотнее закутался в плащ и отвернулся в сторону, показывая, что хочет спать и дальше выслушивать всякие слухи не будет.
Ночью, проснувшись, Иван вышел из землянки, чтобы покурить. Пройдя мимо часового, он увидел, что снаружи уже стоит Борис. Видно было, что сильно лучше ему не стало, разве что колотило его не так сильно как ещё вчера.
Иван подошёл к нему и протянул готовую козью ножку.
- Закуришь?
- Ты же знаешь, что я не курю, - ответил Борис, глядя в куда-то вдаль.
Он просто стоял и смотрел куда-то в пустоту.
- Кто не курит и не пьёт…
- Тот здоровеньким помрёт, - закончил за него Борис. – Завтра видно будет.
- А что завтра?
- Завтра в бой, - констатировал Борис, глядя в небо.
- Откуда знаешь? – шёпотом спросил Иван. – Это же секретная информация.
- Предчувствие, просто предчувствие, Ваня. Слишком тихо.
Борис тяжело вздохнул и Иван заметил, что из его рта почти не вырывается пара, хотя ночь была далеко не летней и продрогнуть можно было на раз-два.
- Звёзд не видно…, - задумчиво произнёс Борис, глядя в небо.
- И что?
- Звёзды – красивые.
- Что с того? До них всё равно не доберёшься.
- Да уж, - грустно промолвил Борис. – Всё тучами затянуло.
Утром началась артиллерийская подготовка и всем объявили, что скоро идти в бой. Солдаты проверяли оружие, комиссар ходил по траншее с ободряющими речами, где-то позади свои машины готовили танкисты.
Как бы хорошо не отработала артиллерия, но укрепрайон немцев просто так вскрыть не удалось. Вскоре по броне танка застучали пули, выпущенные из «пилы Гитлера». Они свистели вокруг, а солдаты старались укрыться за бронёй.
Вот упал один снаряд, вот рядом упал второй, третий…четвёртый. Вот полыхнула «тридцатьчетвёрка», а вот вместе с комьями земли в сторону разлетелись сослуживцы.
Рядом, пригнувшись, бежал Борис, и казалось, что он испытает сейчас глубокое чувство азарта, хотя внешне он был всё таким же бледным, если не сказать серым.
Полыхнул очередной танк, из него стали вылезать залитые горящим мазутом танкисты. Вот пулёмётная очередь со стороны немецких окопов скосила двух из них: один упал в стылую осеннюю грязь, а другой так и остался гореть наполовину высунувшись из люка.
Главное – дойти до немецких траншей, главное – спрыгнуть в них, а уж там!.. Иван рукой нащупал свою сапёрную лопатку, болтающуюся на поясе, - на месте, это хорошо. Главное – дойти.