— Ты умница. — Он поцеловал ей руку.
— А сейчас будем е. смотреть, — сказала Самохина и включила запись.
Да, это настоящий талант, думал Седов, глядя на Любу. И от Бога. Уже не припомню, чтобы кто-нибудь из нынешних так начинал… Я это как чувствовал. Такая цельность и чистота, которую невозможно оказалось запачкать… Нет, это становится просто невыносимо смотреть и слушать!
Он покосился на Ирину. Она смотрела, не отрываясь, словно завороженная. Нет, это невыносимо!
— Я пока выйду, мне надо… — шепнул он Свете на ухо, и она, нисколько не удивленная, кивнула ему, не отрываясь от экрана.
Но через минуту — он только успел раскурить сигарету — она выглянула в коридор:
— Тебя к телефону!
Входя в монтажную, он заметил, как поспешно отвернулась от него Ирина, как промокнула глаза платком.
— Кто это может быть? — спросил он хмуро.
— Какой-то мужчина с кавказским акцентом, — сказала Света. — Себя не назвал. Откуда он знает этот телефон? Я же просила никому не давать.
Он пожал плечами, беря трубку.
— Не помню, чтобы кому-то давал, — сказал он. — Я слушаю.
— Это я вас слушаю! — сказал голос с горским акцентом, показавшийся Александру Петровичу знакомым. — Мы были вместе на поминках Валеры Пирожникова, если помните… Григорий Теймуразович меня зовут… Ну, вспомнили?
— Помню. Тамада, хозяин Москвы, так, кажется, про вас говорят.
— Может, нам пока выйти? — спросила Самохина, доставая сигареты.
Он кивнул и пожал плечами, показав глазами на телефон.
Дамы вышли в коридор и немедленно закурили.
— Не будь дурой, — сказала Самохина. — Он пропадает, я же вижу… Его сейчас нельзя оставлять одного. Девчонка потрясающая, нет слов, но пропащая… Конченая, понимаешь? Ее с иглы уже не снимешь… Он влюблён в неё, как один талант может влюбиться в другой. А это — не надолго. Уж я-то здесь насмотрелась… А вы с ним замечательно смотритесь. Так что плюнь. И прояви инициативу. Чем скорее это сделаешь, тем скорее эта блажь у него пройдёт.
— …Ну, дорогой, мало ли что люди говорят, — сказал Григорий Теймуразович. — Мне, кстати, стоило большого труда вас найти на студии. Я специально приехал сюда, чтобы с вами повидаться. Я говорю из кабинета главного редактора канала, который любезно предоставил мне свои апартаменты. Так что поднимитесь на пару этажей, если вам позволяет время.
— Да, сейчас… Но раз вы меня нашли… — Седов запнулся от мысли, которая только что пришла в голову. — Скажите, Григорий Теймуразович… Про вас все говорят, будто вы всесильны. Все можете. И найдёте в Москве любого человека. Как только что нашли меня. Это правда?
— Ну что вы, ей-богу! Повторяете чужие глупые слова… Мои друзья и так надо мной смеются, когда слышат это от других. Так поднимайтесь! И здесь всё обговорим.
— Уже иду. Но чтобы не забыть… Словом, вы поможете мне найти одного человека? Это девушка, восходящая звезда телеэкрана. Я её открыл. Она совсем молодая, попала к наркоманам. Очень талантливая, хотя нет специального образования…
— Не говорите лишних слов, — перебил его Григорий Теймуразович. — Я здесь не хозяин, а всего лишь гость, который отнимает у настоящего хозяина время. Вы идёте или нет?
В комнате отдыха кабинета главного редактора канала кроме гостя никого не было. Стол был заставлен напитками, фруктами, печеньем. Они поздоровались, внимательно посмотрев в глаза друг другу.
— Что ж, услуга за услугу, — сказал Григорий Теймуразович, расстегнув пиджак и поправив галстук. — Я вам помогу, чем смогу, а вы, в свою очередь, сведете меня с одним человеком… Но сначала назовите мне фамилию этой девушки, имя, где живёт, чем занималась в последнее время. Я только дам поручение своим ребятам…
Седов продиктовал. Все тут же было передано по телефону…
— Кто вас интересует, Григорий Теймуразович? Не ужели существует человек, которого вы не можете найти без моей помощи?
— Конечно, могу, дорогой, о чём речь… Эти вот ребята, — он кивнул на телефон, — из-под земли кого хочешь отыщут! Но о нем я хотел бы услыхать от вас. Поймите правильно, мне не столько нужна его фамилия, сколько хотелось бы узнать, что это за человек… Ведь он вам звонил из другого города и разговаривал по поводу убийства Городинского и Пирожникова, не так ли?
— Да, но я сначала решил, что это форменный бред, — осторожно ответил Седов. — Теперь я знаю — это незаурядный человек. И очень опасный. И с ним лучше подружиться. Скоро будет здесь, в Москве… — Скоро он здесь объявится, подумал он. А я его уже сдаю. Значит, сделал выбор. Вот что существенно. И не приведи Господь ошибиться. — Ему осталось выполнить кое-какие формальности. Скоро увидите его как нового депутата Думы. Вместо погибшего депутата Сиротина.
— Ах вот о ком идёт речь… — протянул Григорий Теймуразович. — Каморин. Наслышан. Говорят, энергичный и способный молодой человек. Я почему-то о нём и подумал… А чего он хочет, вы мне можете сказать?
— Стать здесь хозяином, — сказал Седов. — И тут он ваш конкурент. И вы это сразу почувствуете. Возможно, почувствовали уже сейчас, по моему рассказу, хотя в глаза никогда его не видели, ведь так?
Григорий Теймуразович неопределенно пожал плечами.
— И ещё. Это из опыта моего с ним общения. Толь ко очень уверенный в себе и в своей силе человек может заранее объявить о предстоящем убийстве и потом безнаказанно совершить его. А он так и сделал да ещё спрашивал моего совета — с кого начинать? С Городинского или Пирожникова.
— Вы это серьёзно? В таком случае почему вы так говорите со мной о своем компаньоне и моем, как вы сказали, конкуренте?
— С некоторых пор он для меня бывший компаньон. Я знаю только одно. Если вы попытаетесь его подмять под себя, как-то использовать или заставить работать на себя, то сами не заметите, как станете работать на него… И не сможете возразить! И это тоже из моего личного опыта. Повторяю, он очень опасен. Это — булат, если помните известное стихотворение Пушкина, где золото полагает, будто всё может купить. Причём он, этот провинциальный завоеватель столицы, практически неуязвим.
— Вы это что — серьёзно? — хмыкнул Григорий Теймуразович. — Или стараетесь меня заранее напугать? Он что, бессмертный?
— Как Кощей, — усмехнулся Седов. — С одной стороны, это превосходный следователь, использующий очевидные преимущества профессии в своих личных целях, а стало быть, знающий, как сделать любое преступление безнаказанным. С другой стороны, только что стал депутатом Госдумы. Со статусом неприкосновенности. Как вы думаете, этого достаточно, чтобы стать Кощеем, или нет?
— Пожалуй… — пробормотал Григорий Теймуразович. — Пожалуй, вы правильно сделали, что предупредили меня…
— Только что мы всё о нём да о нём, — сказал Седов. — Во-первых, если вы желаете продолжать наш разговор, то должны мне сказать, кому я обязан информацией о моём с ним знакомстве?
— Покойный Валера Пирожников сказал, — вздохнул Григорий Теймуразович. — За несколько часов до своей гибели. Как будто чувствовал… И еще один вопрос, если можно… Опять по весьма печальному поводу. Сколько хороших людей в последнее время гибнет насильственной смертью! Когда это кончится, вы можете мне сказать?
Самого себя об этом спроси, подумал Седов. Тоже мне, гуманист с большой дороги…
— Вы меня хорошо слышите? — спросил Григорий Теймуразович.
— Простите, о ком вы? — спросил Седов настороженно, чувствуя холод под ложечкой.
— Неужели вы ничего не знаете о гибели вашего давнего знакомого Игоря Андреевича Хлестова! Ни в жизнь не поверю!
Седов не ответил, только недоуменно посмотрел на собеседника.
— Значит, не знаете, дорогой Александр Петрович, — сказал тот. — А между тем его убили. Мне бы и ни к чему, но вот племянник его, Андрей Логунов, работающий в моем аппарате, поднял тревогу: пропал дядюшка. И вот сообщение: случайно наткнулись ребятишки — они любят по свалкам шляться. Труп завалили мусором в районе кольцевой железной дороги… Убили примерно неделю назад. Андрюша полагает, будто его дорогого дядюшку убили за долги. Вы что-нибудь знаете об этом?