- Вы готовы?
Она подняла глаза от терминала:
- В-в любую секунду.
- Тогда давайте.
Дуайн набрала команду.
В первые секунды ничего не произошло.
Звук оставался прежним. Он заполнял трюм, вызывая одновременно отвращение и восторг. Он проникал в самую глубину души. От него никуда нельзя было скрыться.
А потом он изменился.
Сначала почти неуловимо - просто стал другим. Появилась новая нота?
Нет, не фальшивая. Просто другая.
Мы ходили вдоль лееров и с интересом снова и снова заглядывали вниз.
Песнь червей затихала. Они выглядели озадаченными. Безумное кружение начало замирать, хторры с любопытством смотрели вверх. Цветовая гамма корабля тоже изменилась - это отслеживалось по отражениям в их глазах, миллионах светлых точек, переливающихся яркими огнями. Наши прожектора по-прежнему шарили по толпе, но теперь реакция хторров замедлилась. Они больше не тянулись к свету. Некоторые начали удивленно переглядываться.
Другие пытались подхватить новую песню. Голоса стали громче, звук — резким, дребезжа-шим. Он звучал диссонансом со старой песней.
Остальные замолчали. Они не знали мелодии.
Или не знали, какую из песен петь.
Толпа стала распадаться. Это можно было заметить по характеру движения, волнами прокатывающегося по площади. Гладкое и плавное, оно внезапно расстроилось и смешалось, стало хаотичным.
И еще раз, снова, я понял, что нет такого понятия, как один хторранин.
Они не могут существовать как индивидуумы.
Распевая, они имели один голос. Были одним существом.
Теперь, озадаченные и растерянные, черви распадались на две тысячи отдельных существ.
Две песни боролись за власть над площадью.
О господи!
Песня корабля звучала все громче. Его огни светились все ярче.
Громкость и напряжение старой песни тоже начали расти. Новая песня поднималась все выше, затопляя ее - сверху и со всех сторон. Теперь мне стал виден расклад сил.
Сильнее всего старая песня звучала в центре площади, словно тамошние черви служили ее резервуаром. По краям, где плотность была намного меньше, все больше сторонников приобретала новая песня. Они с новой силой устремились вперед, теснясь и наползая на других червей - как будто им необходимо было во что бы то ни стало убедить соплеменников в центре площади петь новую песнь вместо старой.
О господи!
Когда я понял, что сейчас произойдет, было уже слишком поздно. Все уже началось.
- Выключите! - закричал я. - Выключите немедленно!
Одна интересная деталь выявилась при изучении кроликособак: их размеры, интеллект, обмен веществ, темпы роста, большой объем мозга, их способность обучаться и перерабатывать полученную информацию, а также все остальные показатели по шкале изменчивости Скотак - Олдерсона,. казалось бы, указывают, что продолжительность жизни этих существ должна составлять от десяти до тридцати земных лет. Однако наблюдения за кроликособаками как в хторранских гнездах, так и в неволе говорят, что даже в самых благоприятных условиях они живут гораздо меньше.
Является ли это нормальной продолжительностью жизни? Или это - результат неполного приспособления к земным условиям? Не имея точных данных о родной для кроликособак среде, проверить эту гипотезу не представляется возможным.
"Красная книга" (Выпуск 22. 19А)20. Насекомые
Невозможно изобрести защиту от дураков, ибо каждый дурак уникален.
Соломон КраткийМы находились на полпути к Япуре, солнце стояло в зените. Жигалки вокруг меня роились так густо, что пришлось облачиться в пластиковую накидку с воздушным фильтром.
Деться было некуда.
Я стоял на открытой палубе на крыше дирижабля - не потому, что хотел полюбоваться небом или погреться на солнышке, а потому, что мне требовалось побыть одному.
Облокотившись на перила, я смотрел на умирающую Амазонию. В ушах до сих пор стояли крики. И не собирались умолкать.
Я совершил самую крупную ошибку в своей жизни, а ее последствия гнили на нескольких квадратных километрах джунглей.
Меня беспокоили не дохлые черви, а то, что они погибли по ошибке.
Я поставил себя в идиотское положение, но как раз это мало волновало меня. Я привык. Но я подвел и моего генерала, а это было непереносимо.
Модулирующая тренировка не готовила к таким вещам. Я чувствовал себя несчастным, но совершенно не достойным сочувствия. Меня погубила излишняя самоуверенность. Я принимал решения, не подумав над ними, хорошенько не оценив все последствия, не взвесив все возможности. Я продемонстрировал всем на корабле и всем, кто имел доступ к сети, то есть всем в мире, - что известный эксперт по червям оказался слепым и тупым идиотом.