— Как самочувствие, кисонька? — С улыбкой поглядев на неверяще сгибающую и разгибающую ногу, глуповато улыбающуюся Кити, Ллойс, довольно прищурившись, поправила упрямо съезжающий с плеча ремень карабина. — Прогуляемся за город или пойдем обратно?
— Дофтог Фед скафал, фто мне нуфно больфе ефть и дфифатьфя. — Прошепелявила девушка и, удивленно моргнув, полезла пальцами в рот. — Ефе дфа пфофефалифь — обрадовано сообщила она наемнице и, подпрыгнув на месте, заливисто рассмеялась. — И хофить софсем не фольно!
Снова подпрыгнув, Кити в два широких шага поравнялась с Элеум и заключила ее в объятья. — Фпафибо! Фпафибо!
На душе у девушки действительно пели птицы. Зэд все-таки обманул. Было совсем не больно. После того, как данная ей Ллойс горькая красная капсула растворилась у нее во рту, стало… легко. Очень легко. Все опутывающие мозг сомнения и страхи ослабли, растворяясь в розовом тумане. Жуткое зрелище взрезаемой, мгновенно перекраиваемой и тут же сращиваемой встроенным в одну из лап огромного механического монстра лазером собственной плоти вызывало приступы смеха. А от вида Элеум, лежащей на соседней кушетке, слегка морщащейся при каждом прикосновении иглы к коже, хотелось петь. И похоже, она действительно пела. Кити не очень хорошо помнила, потому что несколько минут операции превратились в бессвязную мешанину цветов и красок, но, судя, по неожиданно выплывшему из цветного марева обеспокоенному лицу Ллойс, и пробившуюся через ватно-звенящую тишину просьбу Зэда немного посидеть на месте и помолчать, так оно и было. Но Кити, все равно, пела.
К сожалению, накатившее всепоглощающей волной ощущение эйфории ушло так же быстро, как и наступило. Мир слегка потускнел. Будто вынырнувшие из детства запахи полевых цветов сменились тяжелым медяным духом крови и почему-то оружейной смазки. Зачем-то проколотая в десятке мест киборгом спина нестерпимо зудела и чесалась. Петь уже не хотелось. Но Кити, все равно, было хорошо. Очень хорошо. Стоявшая последние дни удушающая жара стала казаться ничего не значащей мелочью. Разноголосая толчея улиц перестала раздражать и вызывать страх. А самое главное, рядом с ней была Ллойс. Как же здорово было сейчас ее обнять. Как приятно слышать биение ее сердца, буквально, поверхностью кожи ощущать пульс…
— Эй, кисонька, — осторожно отцепившись от повисшей у нее на шее девушки, Элеум вытащила заложенную за ухо сигарету и, по обыкновению, прикурив от проскользнувшей между пальцев искры, смерила Кити оценивающим взглядом.
— Ты чего, принцесса, заснула? — Лицо наемницы расплылось в широкой улыбке. — Соберись, девочка, — беззлобно расхохоталась она и, покровительственно хлопнув девушку по плечу, выпустила через нос здоровенное облако остро пахнущего ментолом и жженным пластиком дыма.
— Соберись, милая, скоро совсем отпустит. Еще пару часов, и все. А потом — добро пожаловать в реальный мир. Черт, меня бы так с бодяжного винта перло… Ладно…
Вновь пыхнув сигаретой, продолжающая ухмыляться Элеум склонилась к уху во все глаза пялящейся куда-то в пространство глупо улыбающейся девушки. — Я тебя тоже люблю, милая. Только постарайся больше на меня не кидаться, во всяком случае, на людях, ладно? И личико прикрой. А то видела, как шериф, что за клиникой присматривает, на тебя пялился?
— Ой, — встряхнувшись, будто вылезший из воды пес, Кити, с удивлением посмотрев на свои руки, глупо хихикнула, поспешно замотав лицо шарфом, спустила со лба презентованные ей механиком круглые светоотражающие очки-консервы и повернулась к наемнице. — Тах луфе?