Дай мне шанс объясниться и рассказать всю правду.
Милая, мы переживаем за тебя. Где ты?
Мия, прости меня за то, что не рассказала обо всем. Я люблю тебя, дочка, возвращайся домой.
Крис повернул ручку двери и зашел в спальню дочери. На тумбочке у кровати стояла тарелка с фруктами и пустая бутылка из-под красного вина, а рядом на коврике лежали ее любимая спортивная кофта и туфли на каблуке. Джексон осмотрелся и подошел к рабочему столу, где стопкой были сложены папки, ноутбук, и стояла рамка с семейной фотографией. Его коробило от запаха — в воздухе витал одеколон Картера, и он даже боялся на секунду представлять, насколько далеко зашли их тайные отношения. Крис взял рамку и внимательно посмотрел на снимок с дня рождения Оливии. Только сейчас он заметил, что его малышка стояла в стороне рядом с Картером, и он обнимал ее совсем иначе, чем это делают друзья. Прошедшая ночь оставила самый горький остаток внутри, потому что он «потерял» Мию и поругался с Оливией, которая уехала вместе с Ребеккой и выключила свой телефон.
— Как ты?
Джексон повернулся и увидел в дверном проёме Адама. Дейхарт зашел в комнату и, подойдя к другу, с ухмылкой посмотрел на снимок.
— Паршиво. Не знаю, о чем думать, и что делать…
— Мия так и не выходила на связь?
— Нет. Ее телефон выключен, а в сети ее нет со вчерашнего утра.
— А Оливия?
— Не хочет меня видеть и сбрасывает все звонки. Ребекка сказала, что она остро переживает и винит меня во всем, что произошло.
— Но ведь так и есть, — пожал плечами Адам.
— Ты серьезно считаешь, что я виноват в случившемся? — возмущенно спросил Джексон. — Я защищал свою дочь!
— Но какой ценой, Крис. Мы все прекрасно знали и видели, что между ними происходило в Новом Орлеане, и ожидать, что все закончить только потому, что ты так хочешь, было глупо, — спокойно рассуждал Дейхарт. — Да, возможно я не смогу понять твои чувства, ведь из-за Картера у вас с Оливией были проблемы, но врываться в дом и устраивать такой скандал не совсем разумно. Мия не маленькая и далеко не глупая девочка. Мы могли просто обо всем поговорить и дать Картеру возможность высказаться, а не избивать его и делать больно наперекор.
— Он не любит ее. Им двигает желание быть с Оливией, и он замещает это Мией. Я не хочу видеть, как моя единственная дочь страдая. И вообще, когда ты вдруг переметнулся на его сторону?
— Я не выбирал ничью сторону. Мы одна семья, Крис, и я не хочу, чтобы это рушилось. Я люблю Мию не меньше тебя, но вместе с тем я люблю Миранду, Ребекку, Оливию и Картера, как своих родных. Мы не можем делать вид, что мы чужие друг другу люди.
— Картер больше никогда не будет моей семьей, — сквозь зубы протянул Крис.
— С чего так уверен, что Картер пытался глушить чувства к Оливии через Мию?
— Потому что это чертова связь, о которой говорила Агнесс.
— Многое могло измениться, ты не думал об этом?
— Адам, я просто хочу знать, что моя дочь в безопасности. Хочу, чтобы она была счастлива и не боялась того, что ей однажды разобьют сердце и сделают больно, — Крис опустил голову, пытаясь прийти в себя и перевести дыхание. — Но сейчас бы я больше всего хотел узнать, где она, и все ли с ней в порядке.
Мия едва смогла открыть глаза. Все тело болело, а глаза были опухшими после нескольких часов истерики. Ни успокоительное, ни самовнушение, ни попытки Кимберли помочь не увенчались успехом, и она едва смогла уснуть рано утром из-за усталости. Ее буквально разрывало на части от боли от отчаяния — от той правды, которую она узнала спустя пару часов после того, как чуть не сказала, что любит его… Картер действительно стал чем-то важным в ее жизни, подарил сумасшедшие чувства, дал понять, что она нужна ему, и он действительно готов на многое ради их отношений, а потом все разбилось о чертову ложь, точнее о правду. Хуже всего Мие было от того, что вся история связана с ее матерью, которая нагло врала ей и ни на секунду не задумывалась о том, чтобы рассказать правду. Миранда, Ребекка, Адам — они тоже знали и тоже молчали. Нет ничего хуже, чем предательство семьи.
— Мия, — тихо сказала Ким, заходя в гостевую комнату и присаживаясь на край кровати. — Как ты себя чувствуешь?
— Думаю, по мне и так видно, — в подушку протянула Вестфилд.
— Твой телефон звонил все утро. Это Картер, и, судя по его настойчивости, он хочет поговорить… как и твои родители. Ты рассказал им о том, что между вами произошло?
— Нет и не хочу. У нас и так не все гладко в отношениях, и меньше всего мне хочется отвечать на глупые вопросы.
— Но ведь они волнуются…
— Мне плевать. Многое изменилось, — сухо ответила брюнетка и перевернулась на другой бок, поднимая сонные и опухшие глаза на подругу.