— Слышал? Тебе повезло! — повторил Поппи. — Сходи к автомату с конфетами. Принеси парочку батончиков, понял?
Скив кивнул, но него так сильно дрожали руки, что он выронил все деньги. Он знал, что сейчас произойдет. С ним тоже такое произошло в первый день в Долине Шеддок.
И с Гивенсом такое случалось. И не раз. Наверно, пришёл черёд Палмквиста.
«Спасибо, Господи, что на этот раз не моя очередь. Спасибо, Господи…»
В комнату вошёл Жирный Тони, заполняя собой полностью дверной проём и ковыряя зубочисткой в зубах. Тони был таким огромным, что ему приходилось нагибаться, чтобы не ударяться о косяк, и поворачиваться боком, чтобы пролезть в дверь.
Его голова была размером со шлакоблок, на макушке — короткий «ёжик», а всё лицо испещрено шрамами от порезов и оспинами, настолько глубокими и большими, что в них можно было погрузить подушечку пальца.
Шеи у него не было вообще. Массивная голова покоилась сразу на широченных плечах, которые по размеру не уступали стоящим в линию двоим крепким мужчинам.
Он стоял в проёме двери в безразмерном оранжевом комбинезоне и мертвенным взглядом оценивал пополнение своего гарема. Ни у кого не было сомнений, что он именно так видит своих жертв.
Все они были его сучками, которых он будет трахать, когда ему заблагорассудится, и лучше никому не вставать у него на пути.
«Любой насильник, входящий в эти ворота — мой, — сказал он как-то Поппи. — Я его сломаю, трахну, займусь воспитанием, а потом могу продать».
Тони увидел дрожащего в углу Скива и направился прямиком к нему.
— Прошу вас, мистер Тони, я…
Жирный Тони резко ударил его открытой ладонью по щеке, оставляя на коричневой коже парня горящий след. Скив упал на колени, рыдая и вспоминая — о, как ясно он сейчас помнил, как те мальчишки точно так же рыдали в углу!
— Поднимайся, черномазый, — произнёс Тони. Его глаза поблёскивали, как грязные медяки. Тони усмехнулся, и у него на зубах блеснула кровь — он зубочисткой расцарапал себе дёсны, но, похоже, даже не заметил этого. — Давай батончики.
Скив поднялся, протянул Тони шоколадные батончики, и тот аккуратно, почти нежно, развернул обёртку.
Жирный Тони засунул оба батончика себе в рот один за другим, сминая их в однородную массу из шоколада и карамели, и начал медленно жевать. Всё это время он не сводил взгляда со Скива.
Проглотив батончики, он схватил Скива за грудки и подтянул близко-близко, проводя испачканным в шоколаде языком по его лицу. Скив затрясся так, что у парнишки застучали зубы, под ногами растеклась лужа.
Тони отшвырнул его в сторону.
Затем перевёл взгляд на Гивенса, тот попытался дёрнуться и сбежать, но Поппи обхватил его сзади и прижал к дивану.
— Ты — тот, кто изнасиловал маленькую девочку и потом её задушил, — произнёс Тони. — О, мне понравилась твоя милая задница. Но твоя очередь пока не пришла. Дамы, валите отсюда.
Поппи усмехнулся.
Гивенс всхлипнул.
— Убирайтесь отсюда на хрен, — повторил Жирный Тони. — И прикройте за собой дверь. А если скрысятничаете — я буду драть вас каждый день целый месяц!
Скив и Гивенс выскочили за дверь, захлопнув её за собой с громким стуком.
Жирный Тони повернулся к Палмквисту, который мёртвыми глазами смотрел на толстяка. В этих глазах не было страха. Если честно, там вообще не было ни одной эмоции.
Тони усмехнулся. А вот и он. Папаша Джо хотел, чтобы именно этот пацанчик немного пострадал. О, Боже, какое это будет удовольствие! О, да!
— Ну что, Палмквист. А я тебя искал. Пришло время кое-чему научиться. Туши свет, ублюдок, туши свет…
Палмквист уставился на своего мучителя. Поведение Тони его нисколько не удивляло.
Он ждал, как ждал до этого в Брикхейвене. Его глаза поблёскивали в полумраке, как зеркала, а на дне них плескалась чернота, как жидкая грязь на дне колодца. Палмквист молча смотрел на обоих мужчин.
— Вы уверены, что хотите этого? — моргнув, спросил у них Денни.
Поппи зашёлся смехом.
Он слышал, как многие неудачники мололи чепуху, перед тем как Тони их имел, но этот парень побил все рекорды, и Поппи всё ржал и не мог остановиться.
— Во-первых, — начал Тони, — я люблю, когда мои сучки меня поумоляют чуть-чуть в начале, так что включайся в процесс, и тогда тебе будет не так больно.
— Ты совершаешь огромную ошибку, — произнёс Палмквист.
Но у Жирного Тони были другие мысли на этот счёт.
Двигался он быстро для такой громадной туши.
Палмквист только успел произнести свои слова, как Тони уже схватил его ручищами, приподнял над полом и грубо поцеловал мальчишку, всунув тому язык в рот.