Оливия смотрела в окно по новой прокручивая в голове то, что Крис сказал ей сегодня утром. Она пыталась понять, почему все вышло именно так: он проявлял столько нежности и заботы к ней, а потом, даже не дрогнув, просто выбросил из своей жизни. Она в мельчайших деталях помнила, как он обнимал ее, а потом целовал шею. Эти воспоминания вызывали слезы, которых уже не осталось. Опухшие красные глаза болели от уличных фонарей, а щеки горели непривычным румянцем, который не сойдет ближайшие пару часов.
— Лив, — снова раздался голос отца. — Я знаю, что у тебя что-то случилось. Кейт рассказала мне про звонок. Поговори со мной, — он закрыл дверь и сел напротив девушки, бросая встревоженный взгляд на лицо дочки. — Что произошло?
Она молчала, то ли, потому что не знала, как начать разговор, то ли, потому что просто не хотела втягивать отца в свои проблемы. Опустив глаза, Андерсон выдохнула, а он взял ее руку и крепко сжал.
— Неужели ко мне можно испытывать только жалость? — на одном дыхании прошептала Оливия и подняла взгляд на отца.
— О чем ты? — он вопросительно поднял бровь, а она вновь заплакала. — Лив, — Рик притянул дочь к себе и крепко обнял, а та легла на его плечо и закрыла глаза, как в детстве. — Что за глупости ты говоришь?
— Я думала, что во мне видят что-то большее, чем бедную страдающую девочку, которая потеряла маму и до сих пор не может оправиться, — она вытерла слезы с щек. — Я пытаюсь быть сильной, но все вокруг только жалеют меня.
— Кто все? Твоя подруга приехала к тебе через жуткий дождь, чтобы поговорить и узнать, что случилось. Она сделала это не из жалости, а потому что любит тебя и переживает, — Андерсон подняла голову на папу, а тот вытер влажные дорожки от слез и ухмыльнулся краешком губ. — Они просто не знают, какая ты на самом деле. И я говорю это не потому, что ты моя дочь, а потому что так и есть. Иногда мне кажется, что добрее и милее человека просто не существует, — он крепко сжал ее руку.
— Я просто хочу быть счастливой, но жизнь будто против этого...
— Лив, ты не представляешь, как я счастлив, что у меня есть такая дочь, как ты, — Оливия не выдержала и обняла отца. — Я так ждал, когда ты родишься. Как сейчас помню беременную Клэр и ее переживания, что она не сможет стать достойной мамой для тебя, — Андерсон отпрянула от отца и с такой теплой улыбкой посмотрела на его глаза, замечая болезненный взгляд, который был свойственным таким тяжелым воспоминаниям. Даже после смерти своей жены, он с привычным блеском в глазах говорил о ней и об их любви. — С первого дня, как мы узнали, что она беременна, я не отходил от нее ни на шаг. Уже тогда я знал, что у меня будет дочь.
— Я думала, ты хотел сына. Мама так говорила, — кивнула Оливия, а он ухмыльнулся.
— Наверно, я слишком сильно любил Клэр, чтобы хотеть сына. Конечно, с мальчиком проще, но, когда я увидел тебя, сразу понял, что я самый счастливый человек в мире, потому что ты была невероятно похожа на нее. Я не отходил от твоей кроватки днем и ночью, постоянно брал на руки и качал, и только у меня на руках ты могла заснуть за несколько секунд. Твоя мама завидовала мне, а потом родилась Ария, и мы испытали еще раз все эти чувства, потому что она была похоже на меня, вплоть до изгиба губ, — он перевел взгляд на дочку, а та с широкой улыбкой сквозь слезы посмотрела на него. — И я до сих пор не знаю, как отдам такое счастье кому-то другому. Ария для меня до сих пор маленькая девочка, и я переживаю за каждый ее шаг, а ты уже стала такой взрослой, прошла много испытаний и смогла сохранить то доброе сердце, которое было у маленькой Оливии в глубоком детстве.
— Я люблю тебя, папа, — она изо всех сил обняла его. — Прости за то, что наговорила столько глупостей и обвинила в том, что ты хочешь быть с кем-то счастлив.
— Я счастлив тогда, когда мои девочки не закрываются в комнате и не делают вид, что все хорошо, — он аккуратно ударил Оливию по носу и улыбнулся. — Я знаю, что у тебя все будет хорошо, я уверен в этом. Не слушай людей, которые пытаются задеть тебя какими-то колкими фразами или едкими комментариями. Они просто не знают настоящую Оливию.
— Спасибо, папа, — они улыбнулись друг другу. — Ты самый лучший.
После разговора со своим близким человеком ей стало легче. Казалось, что боль спала, как тяжелые оковы, и дышать стало намного легче