Зачем тебе это? — рвется в ответ, но я поджимаю губы, потому что понимаю – спорить с этим парнем бесполезно.
Мы сидим в тишине не слишком долго. Джей стягивает бинты до самого конца, и чтобы не заметить ожоги нужно быть просто слепым. Шрамы похожи на язвы, в некоторых местах кожа идет немного бугром, на ощупь и вовсе твердая. Цвет отличается от нормального, и я не могу смотреть на это дольше, поднимая глаза к лицу Джея. Жду, что он спросит, но Джей деликатно молчит, невесомо пробегаясь подушечками пальцев по тыльной стороне моей ладони.
— Почему ты делаешь это? — все же решаюсь задать вопрос, что мучает меня все это время.
Джей поднимает голову и встречается со мной взглядом.
— Что именно?
— Помогаешь мне, возишься, защищаешь. Никак не могу разгадать твоих мотивов.
Он усмехается краешком губ, и в серых глазах вместо привычной веселости проглядывается серьезность.
— Я уже говорил: ты мне нравишься. Ты хороший малый, пусть и с иголками. Устраивает?
— Но почему?
— А ты считаешь, что всему нужна причина? — темная бровь Джея стремительно поднимается кверху. — Давай просто посмотрим на ситуацию моими глазами: ты один. Я ни в коем случае не испытываю к тебе жалости или сожаления, но мне не нравится, что тебя задирают. Я слышал о том, как ты попал сюда. Знаю, что это, — он кивком указывает на мои руки, — причина твоей неуверенности и страха раскрыться. У тебя огромный потенциал, парень, но если продолжишь обрубать себя от общества, дальше будет только сложнее. Потому я хочу помочь тебе. Не за что-то, чего ты все равно не сможешь мне дать, а потому что это мое искреннее желание. Считай, что Бог толкает меня на этот поступок, потому что видит – тебе нужен кто-то, кто будет на твоей стороне. И пусть я не верю в эти бредни, но конкретно в этой ситуации у меня нет других слов, чтобы донести до тебя свою мысль. Всем нужно твердое плечо, справляться со всем в одиночку – слишком сложно, тем более для ребенка.
— Я не ребенок, — упрямо возражаю я.
— Ребенок, — твердо произносит Джей. — Поэтому и живи, как ребенок. Заведи здесь друзей, начни наслаждаться временем, в котором не нужно что-то решать, а просто брать. Ты всегда успеешь хлебнуть дерьма и повзрослеть. Никто и никогда не вернет тебе детство обратно.
Я закусываю щеку изнутри, потому что не хочу соглашаться. Не хочу быть ребенком, не хочу доверять кому-то, не хочу…
Быть один. Ты не хочешь быть один, но боишься, что этот парень тебя обманывает. Давай уже смотреть правде в глаза, — твердит внутренний голос. Я сокрушенно вздыхаю, опустив голову и резко зажмуриваюсь.
Замолчи.
Не могу, ведь я – это ты. Хватит уже врать, что не хочешь этого. Джей тебе нравится, и как бы прискорбно не звучало, но он гораздо лучший брат, чем Олли. Хотя бы потому, что защищает и оберегает тебя, а не обвиняет.
— Больно? — голос Джея вырывает меня из непрекращающегося монолога внутреннего голоса. Я встречаюсь с ним глазами и отрицательно мотаю головой. — Хорошо.
— Просто думаю о том, что и я, и мои ожоги – уродливы. Они снаружи, а я внутри. Каждый раз, когда я смотрю на них, будто возвращаюсь в тот злополучный день и снова ничего не могу сделать. Не могу остановить отца, не могу пробраться к нему обратно, не могу найти его или маму. После случившегося я и вовсе перестал разговаривать на какое-то время, но лишь потому, что устал отвечать на глупые вопросы окружающих. Ты первый, кто знает, что я говорю. И первый, с кем я делюсь чем-то подобным. Это странно?
Теплая улыбка, что расплывается по губам и его рука, которая цепляется за мой загривок и притягивает ближе, только и делают, что вызывают болезненно-тягучее ощущение где-то в груди.
— Я никогда не смогу понять, что ты пережил и тем более прочувствовать то, что чувствовал ты все это время. Но одно я знаю точно: в том, какой ты, нет ничего странного. Мы все здесь братья по несчастью. Просто не падай духом, не позволяй грусти и сожалениям стать единственным, о чем стоит думать. Потом, когда станет еще тягостней, эта ноша просто-напросто придавит тебя своим весом. Поверь, я уже проходил через это.
— Как тогда ты сумел это побороть и остаться таким… жизнерадостным? — шепчу я.