— Такими темпами любое вмешательство подобных существ и вовсе лишит тебя возможности нормально жить, если не той самой жизни.
— Я не понимаю. Ни единого слова из сказанного тобой. Звучит, как бред сумасшедшего.
— Хм, — он облизывает губы. — Давай попробуем по-другому. Ты слышала о… ногитцунэ? Хотя нет, наверняка не слышала. Это из японской мифологии, можешь ознакомиться на досуге. Пример вроде понятный, во многом объясняет причины подобных явлений, ну или в конце концов схож с тем, что на самом деле происходит. Если вкратце, то существуют неупокоенные души: жертвы не самых радужных обстоятельств, чаще всего люди, которые умирают не по собственной воле или их смерть несет насильственный характер. В зависимости от того, каким человек был при жизни, души делятся на категории: те, кто уходят с миром, не имея умысла на совершения правосудия — обычно такие полны смирения со своей судьбой; и те, кто этого правосудия желают даже после смерти — месть же блюдо, которое подают холодным. Конечно, бывают и исключения, когда душа не хочет уходить, считая, что здесь у нее есть еще неоконченные дела и они мало связаны с местью. Либо душа просто потерялась. Но такие встречаются реже, чем те, кто умирает в ходе неудачно сложившихся обстоятельств. Так вот ногитцунэ как раз из тех, кто не желает отправляться в иной мир. Им мало важны обстоятельства, месть для них — панацея. И чаще всего от них прежних не остается вообще ничего человеческого. Им плевать на то, что у тебя может быть своя жизнь, цели, мысли. Если они видят брешь — обязательно ею воспользуются. Неважно, хочешь ты того, сопротивляешься или даже не помышляешь о происходящем — они берут то, что считают своим по праву. И высасывают все до последней капли, пока от тебя не останется ничего, что было. Ты понимаешь?
— Немного, — я отчаянно пытаюсь не подавиться кофе.
Зря я пришла. Он несет полную ахинею, и я ему совершенно не верю. Но он верит, и если только на секунду представить, попытаться поверить, не считая себя такой же сумасшедшей, вспомнить вчерашнее, то… звучит не так уж и бредово. Почему мне стало так плохо там, при встрече с женщиной? Списывать это на стресс… разумно и логично, но что, если он прав? Что, если та незнакомка в конечном итоге оказалась мертва? Кто те двое? И почему в ленте новостей до сих пор ничего не крутят о трупе в метро?
Я вытаскиваю из кармана куртки мобильный, намереваясь проверить новости. Чудик, резко придвинувшись к столику чуть ли не вплотную, старается заглянуть в экран.
— Что, решила все-таки прогуглить про ногитцунэ?
— Нет. Если ты говоришь, что та женщина была мертва, то её уже должны были найти. Ну или хотя бы тех двоих, что были с ней в вагоне.
— Вряд ли, — качает головой парень. — Их видят только одаренные. Ну, такие как мы с тобой. Если думаешь, что кто-то действительно решился перевозить труп в метро, то у меня для тебя плохие новости. Тех двоих, что её придерживали называют стражами. А женщина — всего лишь душа, которую они каким-то образом успели перехватить. Я предполагаю, что стражи отслеживают души и перевозят их в какое-то определенное место. А, может, и вовсе лишают эти самые души возможности вернуться обратно в тело, пока есть такая возможность. Честно говоря, я сам не раз задавался вопросом о том, кто они на самом деле такие.
— Откуда ты все это знаешь? — не найдя ничего в новостной ленте, кладу телефон на столик. — Это же… безумство! Тем более, с чего это… э… — стражам? — перевозить ту женщину в метро? У них нет другого способа перемещения в пространстве? Звучит очень бредово.
— Может и есть, это всего лишь мои предположения. Да и знаю я о них не так много, как ты думаешь. Есть пара мыслей, конечно, но вряд ли тебе это пригодится. Судя по тому, каким взглядом ты на меня смотришь, верить моим словам тебе труднее, чем воспринимать вчерашнее. Лучше держись от всего этого подальше — это мой добрый совет на будущее. Кто знает, чем в следующий раз для тебя может обернуться встреча с ними, учитывая, каким магнетизмом для неупокоенных ты обладаешь.
— По-моему, ты бредишь. Я серьезно. До вчерашнего дня я их и не видела никогда, не говоря уже о… душах? Я даже не могу всю эту чушь переосмыслить, не то, чтобы говорить о ней!