— Грегори любит Фуджи, а они растут только у той безумной тетки. И хватит жаловаться: я тебя силком за собой не тянул, Фред, — фыркает другой. — Ноешь, как маленький. Езжай, если так сильно хочешь позависать с Вальтером в компьютерном клубе, все равно вы оба только и делаете, что все лето в тупые стрелялки мочитесь. Никакого духа авантюризма.
— Зато ты у нас апостол приключений, — хмыкает Фред. Детское лицо искажается в недовольной гримасе, которую я улавливаю краем глаза незнакомца. — Лишь бы только очередную бредятину придумать, за которую мы потом от отца Джонатана получаем. Такой себе авантюризм. Так что да, лучше мочиться в тупые стрелялки, чем чистить туалеты и пересказывать Библию наизусть.
Отец Джонатан? Они из церковного приюта? Какого…
— Скажи спасибо, что я ваши задницы прикрываю, когда вы в этот самый компьютерный клуб сбегаете, — пальцы тем временем подцепляют цепь и накидывают ту на две звезды велосипеда, соединяя звенья между собой. Появившееся во второй руке специальное устройство, что до этого находилось в маленьком мешочке, прикрепленном к велосипеду, без проблем отсеивает лишние. — Вот видишь, придурок, я на все руки мастер — цепь как новая!
— Ты еще руки себе расцелуй, чудило.
Пакет с шумом приземляется прямо в корзину. Фред возвращается обратно к своему велосипеду и привозит тот к тропинке, ведущей дальше в лес.
— Давай, поехали, тут жарко и я воняю.
— Ты всегда воняешь, не прибедняйся, — с губ слетает смешок. Фред закатывает глаза.
Судорожно пытаюсь переварить сказанное. Неужели это… Дувр? Я в прошлом? Что вообще происходит? Причем здесь отец Джонатан? Вопросов куда больше, чем казалось на первый взгляд. Я не могу утверждать, что нахожусь в родных краях, как и не знаю — сон ли это или чье-то воспоминание, но становится немного… жутко. Если речь действительно о том, о чем я думаю, то это все крайне странно. Приют уже давным-давно закрыт, все воспитанники были отправлены по приемным семьям, а те, кто успел выпуститься до его закрытия, наверняка все еще помнят причины столь резкого решения города прекратить существование подобного места.
Я… не понимаю, что происходит.
Фред выжидающе поглядывает в мою сторону. Он выше на голову, худой и его одежда совсем не походит на форму приюта: вещи, вроде широких шорт и протертой футболки, словно на пару размеров больше. Пару пластырей на коленях, одна из рук обмотана в бинт. Он точно из сиротского приюта при церкви, здесь не нужно даже обладать задатками большого ума, чтобы догадаться. Я пару секунд смотрю на него, а после все-таки забираюсь на велосипед, предварительно убрав его с подножки, и покрепче хватаюсь за руль, отталкиваясь от земли.
Педаль под тяжестью кеда скрипит; ветер, дующий прямо в лицо, теплом обжигает щеки и забирается за шиворот. Проносящиеся мимо деревья, их тени, что падают на лицо, аромат свежей травы, что сминается под колесами велосипеда — все те же летние деньки Дувра. Мальчик ощущает себя крайне свободно, хорошо, так, словно сейчас все правильно. Я невольно перенимаю его чувства на себя — это действительно правильно. Быть здесь, наслаждаться моментом, чувствовать себя… собой, не вспоминая о том, что было вчера и что может быть после. Мы оба дома.
Я хочу задержаться в этом ощущении как можно дольше. Хочу вспомнить, каково это — не вести ежедневную гонку в попытке сделать все правильно. Звуки вокруг напоминают симфонию, дышится легко и все также свободно. Где-то позади плетется Фред, вновь о чем-то бурча, но я совершенно не обращаю на это внимание — эта реальность намного правильней, чем все, чем я жила до этого. Эта реальность другая. И мне нужно остаться в ней, нужно… просто насладиться моментом, отринув лишнее. Я так хочу этого душевного покоя.
И потому с удовольствием прикрываю глаза, которые все также слепит светящее в небе солнце. И чувствую — без обыденного самообмана — как внутри все начинает трепетать. А после — на выдохе, — проваливаясь куда-то дальше, сама не понимаю, как вместо солнечной рощи вновь оказываюсь в чертовой комнатушке с росчерком танцующих хоровод теней. Нависшее надо мной лицо шаманки выглядит озадаченно и серьезно.
— Что видела? — тут же интересуется она, стоит мне проморгаться.