— А мне вообще работать не нужно, знаешь ли. Только мечты о деньгах вряд ли прокормят. Но я свое возьму. Отель — отличная перспектива подцепить себе какого-нибудь богатого иностранца и уехать с ним на родину. Достойная цель, что окупает мое нахождение посреди грязного белья, моющих средств и таких, как ты.
— Что ж, — все же поднимаюсь на ноги, — тогда удачи. Только слишком сильно не усердствуй. Вряд ли Хулио Пенья любит надоедливых.
— Спасибо за совет, мамуля, — на лице Мэри отражается такая же смешливая улыбка. — Обязательно учту, когда он заберет меня в Мадрид.
Телефон в кармане вновь расходится вибрацией. Я вытаскиваю его наружу и устало гляжу на дисплей, глубоко при этом вздохнув — оттягивать неизбежное весьма глупая затея. Звонок Эмита напополам со звонками Дэниса — младшего брата — настроения совершенно не прибавляют. И как бы не хотелось, но поговорить с боссом и братом придется в любом случае.
И лучше бы начать с Эмита.
* * *
— Следующая станция «Голдхок-роуд». Будьте осторожны и держитесь за поручни во избежание падения.
Створки с шумом захлопываются. Я с грохотом бросаю сумку на свободное место у окна и приземляюсь на жесткую поверхность скамьи, стараясь выровнять сбившееся от бега дыхание. Прилипший к спине свитер неприятно колет влажную кожу.
В это время в метро всегда практически безлюдно. Учитывая, что пришлось провести у Эмита намного больше положенного времени, в двенадцать часов ночи полупустой вагон метро не кажется чем-то сверхъестественным. Сидящий в другом конце паренек даже не дергается, когда поезд начинает движение — видимо, настолько сильно погружен в сон, что инородный шум его совершенно не трогает. Сквозь стук рельс продолжают доноситься женские голоса.
Упираюсь виском в холодное стекло и прикрываю глаза, в которых будто собран весь песок Сахары. Усталость камнем опускается на плечи и давит настолько, что организм клонит в сладостный сон. Мобильный, как назло — или, может, в спасение от очередного телефонного разговора с Дэнисом — разрядился и лишил меня возможности послушать любимую музыку через шипящие китайские наушники.
Но этого и не требуется. Под закрытыми веками пестрит столько, что музыка бы только сбила попытки привести в порядок мысли. Например, переварить до конца всю сегодняшнюю ситуацию и новую санкцию в отношении зарплаты; решение проблем с оплатой квартиры, которой вскоре может не стать — и искать жилье нужно уже сейчас, если не получится оплатить чертову коммуналку; навязчивость младшего брата, который видит во мне лишь возможность поиметь фунт другой. Хотя, конечно, с Дэнисом еще можно как-то решить проблему, игнорируя попытки вновь появиться в моей жизни в качестве законопослушного родственника. С квартирой же… туже. Да и с меланхолией, если честно, тоже.
Я устала. И подавленность, наряду с начинающейся депрессией только усугубляют положение. Я не вижу никаких решений проблем, как и не вижу иного выхода, кроме как сбежать. Только куда? Вопрос слишком сложный и очевидный. Возвращаться обратно к родителям… не совсем то, о чем можно грезить и брать хоть в какой-то расчет. Мы слишком отдалились друг от друга, чтобы играть в хорошую семью. Там, скорее, получится плохая пародия, которая в конечном итоге заставит меня пожалеть о столь импульсивном решении. Да и вряд ли родители будут рады видеть меня снова — после произошедшего с Дэнисом я зареклась больше не появляться в стенах родного дома во избежание очередных истерик и рукоприкладства от собственного отца.
Скрежет рельс в очередной раз врывается в вагон. Я мотаю головой и резко выдыхаю, разлепив усталые веки. Нужно отвлечься от удручающих мыслей и перестать углубляться в психоанализ своей неудачно сложившейся жизни.
Взгляд мельком проходится по скудному количеству пассажиров. Все тот же паренек с огромными наушниками, переговаривающиеся между собой девушки, не замечающие ничего вокруг. Глаза останавливаются на двух крепких мужчинах, сидящих напротив, и женщине, что находится меж ними.
Странная, — первое, что приходит в голову, когда я окидываю её с ног до головы. Стеклянный, прозрачный взгляд, словно дымка над гладью реки. Острые — чересчур, если всмотреться чуть дольше — черты лица, паутинка вен возле глаз и шеи, темные блестящие в тусклом свете вагона волосы, а еще приличный брючный костюм, наверняка от «Берберри», потому что выглядит далеко не дешевым. На ней нет пальто, и это уже вторая странность, за которую я цепляюсь. Третьей становятся лакированные туфли, что явно не по погоде. Я невольно бросаю взгляд на свои замшевые ботинки. В сравнении с женщиной я выгляжу как самое дешевое платье из секонд хэнда, проеденное молью. Куртка на мне куплена на распродаже в «Нэкст», маникюр на сцепленных в замок пальцах совершенно отсутствует, джинсы такие же затертые и влажные, как и замшевые ботинки.