— Ты же ведь никому не проболтаешься об этом, так, Мэтти? Потому что ты сам этого хотел, хотел уже много лет.
Матео пытается ответить, но голос его не слушается.
— Отвечай, черт тебя подери!
— Нет… конечно, нет. — Его голос полон слез, дрожит. Звучит как у ребенка.
— Иначе ты больше никогда не увидишь Лолу.
— Я… я знаю… Я никому не скажу, клянусь.
— И тебе ведь понравилось, да?
— Да… да, понравилось. — Слезы мгновенно наворачиваются на глаза.
— Сболтнешь кому-нибудь — и я тебя урою. У тебя же есть еще младший братик? Миленький мальчик, такой же, как ты.
— Джерри, я н-никому не скажу. Мне все равно будет с-слишком стыдно. Я никогда… пожалуйста. Я сделаю вид, что ничего не было. Клянусь, Джерри. Клянусь.
Джерри утирает пот со лба и снова расплывается в улыбке.
— Значит, это будет наш маленький секрет.
— Да… да, точно.
Джерри нагибается и разрезает ножом веревку на запястьях Матео. Затем на ногах. После переворачивает его.
Коротко усмехается, глядя на голого Матео.
— Давай, одевайся, Мэтти, — говорит он. — И проследи, чтобы после тебя тут ничего не осталось! — почти радостно добавляет он.
— Да. Да, конечно…
А после Джерри уходит: ныряет в лес и растворяется в темноте.
18
— Между вами явно произошла ссора! Что такого ты ей наговорил, что она сорвалась с места и уехала? — Хьюго с телефоном в руках расхаживает между креслами практически пустого зала ожидания аэропорта. Он пытался дозвониться до Лолы с тех пор, как та почти пять часов назад уехала из виллы на такси. «Монпелье» — совсем небольшой аэропорт; расспросив нескольких сотрудников на стойке регистрации, Хьюго сумел выяснить, что Лола улетела последним рейсом в Лондон. Должно быть, к этому времени она уже добралась до дома, в отличие от них троих: с наспех собранными чемоданами они вынуждены сидеть здесь в ожидании следующего рейса на рассвете.
Матео молчит, отчего Хьюго с Изабель сильно злятся. Ему бы очень хотелось отделаться от них, сказав, что они просто поспорили, но его мозг не способен составить предложения, а рот — произнести слова. Придумать причину не должно составлять труда, однако с самого его возвращения домой он пребывает в некоем оцепенении: каждое движение необходимо тщательно продумывать, поскольку тело больше не способно действовать самостоятельно. Он сидит на металлическом сидении в самом конце ряда, рюкзак валяется возле ног, и смотрит сквозь стеклянную стену на промокшую под дождем взлетно-посадочную полосу, блестящую в свете искусственных огней. Огромный самолет медленно выруливает на полосу и занимает положение, воздух заполняет рев двигателей. Затем он трогается с места и, быстро набирая скорость, мчится по полосе. Когда уже кажется, будто он летит по земле, неспешно поднимается в воздух, передние колеса отрываются от асфальта. Словно причудливая серебряная птица, он взмывает все выше, постепенно уменьшаясь в размерах, пока не растворяется в ночи. У Матео до сих пор стоит в ушах его грохочущий рев, как и отчаянный крик Лолы; его разум, уже почти туго соображающий, пытается мысленно ее догнать. Она наверняка добралась до дома, наверняка позвонила Джерри с просьбой забрать ее из Хитроу, а он обязательно спросит, тут же почувствует ее подавленное состояние, как бы она ни старалась его скрыть. Она расскажет ему, выдаст все как на духу под действием шока, боли и злости, и тогда Джерри узнает. Он, конечно же, не станет рисковать и пытаться узнать, обратился ли Матео в полицию, а просто по-быстрому соберет сумки, запрет дом, который они всего лишь снимали, и уедет с Лолой — скорее всего под предлогом своего нежелания, чтобы Матео к ней приближался. Но он сбежит, в этом Матео был уверен. А вместе с ним исчезнет и Лола.
От невыносимой мысли, что он больше никогда не увидит Лолу, его пульс учащается. Кружится голова: яркие огни зала ожидания растекаются по краям, вращаются и размываются как колесо обозрения. Он слышит собственное дыхание, частое и прерывистое, и, чтобы утихомирить гулко бьющееся сердце, зажмуривает глаза.
— Господи, да что с тобой? — Голос Хьюго в практически пустом зале ожидания и под действием замешательства звучит слишком громко и грубо. — Ты заболел?
Матео заставляет себя открыть глаза и посмотреть на Хьюго с Изабель, расположившихся на противоположных креслах.
— Нет. — Его голос раздается не громче шепота, еле слышно. Поэтому он мотает головой.