Узел напряжения развязался у меня в животе. Когда я прочитала о суицидальных наклонностях и членовредительстве людей с ПРЛ, мне стало не по себе от мысли, что я могу быть спусковым крючком для Хейдена. Было шокирующе слышать, что даже самая незначительная причина может заставить их потерять себя в отчаянии, и я боялась даже думать, что Хейден может покончить с собой из-за меня.
Поэтому я искренне надеялась, что Кармен права.
— Он высокофункционален?
— По-видимому, да. Кажется, ты изучала это расстройство.
— Да. Я хочу понять, что с ним происходит. Я имею в виду, это трудно понять, но знание большего помогает мне смотреть на некоторые вещи по-другому.
— Сара, для меня очень важно, что кто-то так заботится о моем сыне. Я не знаю, какие у вас сейчас отношения с Хейденом, но я ценю твои усилия понять его лучше. Спасибо, что не осуждаешь его, но, пожалуйста, будь благоразумна. Хорошо?
Я кивнула и встала.
— Думаю, мне пора идти.
— Хорошо. Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной в любое время, Сара.
— Да. Спасибо вам за все. — Я направилась к двери, но затем обернулась и сказала: — Знаете, Кайден как-то раз показывал мне мастерскую вашего мужа. Как художник, я восхищаюсь его искусством и страстью.
Она встала, на ее прекрасном лице застыла грустная улыбка.
— Спасибо. Честно говоря, я ненавижу эту комнату. Я хотела убрать все вещи Джейсона, но Кайден никогда не позволял мне этого делать.
Я нахмурилась.
— Почему вы ее ненавидите?
— Там Джейсон покончил с собой. — Она побледнела, ее глаза затуманились от внутреннего смятения. — Он… Он перерезал себе запястья, и к тому времени, как Хейден нашел его… Он уже был мертв, лежа в луже собственной крови.
ГЛАВА 5
Было около одиннадцати, когда я закончила рисунок старушки в окружении своих кошек. Мне было трудно рисовать пигментные пятна и морщины, поэтому я была горда, когда наконец закончила его и выложила в Instagram. Все эти часы, которые я провела за практикой, окупились, и широкая улыбка озарила мое лицо, когда хлынули положительные комментарии от моих подписчиков. Они утверждали, что это одна из моих лучших работ на сегодняшний день.
Я ответила на столько комментариев, сколько могла, купаясь в радости, которую я чувствовала каждый раз, когда общалась со своими подписчиками. Это помогло мне отвлечься от депрессивных мыслей, например, от того, что я услышала, как Хейден нашел своего отца. Тогда ему было всего пять лет.
Я тяжело вздохнула и ответила на последнее сообщение Матео.
«И тебе спокойной ночи. Сладких снов».
Я долго смотрела на свой экран, его трещина напомнила мне о Хейдене. Все в эти дни напоминали мне о нем. Я посмотрела на его письмо, которое я приклеила под своим рисунком на стене, и прочитала слова, которые я читала так много раз раньше:
«Без тебя я потерян, но с тобой я раздавлен,
Ты моя вечная печаль и мой самый сладкий порыв.
Я причиняю тебе боль, и мое сердце и кости ломаются,
Но неважно, что я люблю тебя, потому что после всего, что я сделал…
…Это звучит фальшиво».
Я прижала кулак к сердцу, пытаясь облегчить пульсирующее ощущение в груди. Он признался, что любит меня. После всего, что он сделал, он любил меня…
Мой взгляд упал на альбом для рисования и карандаши, которые он мне купил, которые я держала на тумбочке у кровати. Они были для меня необъяснимым образом особенными, и я не хотела ими пользоваться. Мне нравилось открывать альбом для рисования и смотреть на чистый лист бумаги, представляя Хейдена в разных позах, которые я хотела нарисовать, но я даже не пыталась. Я не могла нарисовать его, когда была с Матео. Мне это казалось неправильным.
Мне нужно было поговорить с Матео в пятницу. Чем раньше правда всплывет, тем лучше. Мне было страшно смотреть ему в глаза, но мне нужно было набраться смелости. Как только я решила лечь спать, зазвонил телефон, и я вздрогнула от внезапного звука. Меня охватило беспокойство, когда я увидела на экране имя матери. Было поздно, и она должна была работать.
Я ответила на звонок с сердцем в горле.
— Мама?