Я позвонила в цветочный магазин, но это был тупик, потому что Брэд не оставил своего имени или контактной информации. Моя мать поговорила с полицией и объяснила ситуацию, но они сказали ей то, что я и так знала. Они ничего не смогут сделать, если нет реальной угрозы, поэтому мы в основном ждали его следующего шага. Мы могли только подать на судебный запрет и надеяться на лучшее.
Я должна была доделать школьные задания и поработать над художественным блогом для компьютерного проекта, но я была истощена и не мотивирована после всего, что произошло за последние несколько дней. Я провела воскресенье, избегая своей пьяной матери, которая была убеждена, что я солгала об освобождении Брэда. Она даже утверждала, что цветы были от какого-то случайного мужчины, с которым она познакомилась. Меня сводило с ума то, что она отрицала реальность, но спорить с ней было бессмысленно. Она хотела жить в своем пузыре, и я не могла заставить ее выйти из него.
Я умоляла ее хотя бы получить запретительный судебный приказ, но она отказалась, заметая все под ковер, как будто проблемы волшебным образом исчезнут сами собой. Она сводила меня с ума своей неспособностью сделать что-либо, кроме как разрушить нашу жизнь, поэтому мне нужно было отвлечься. Я уже подала заявку на занятия по крав-мага, и мне не терпелось начать во вторник. Сейчас мне это было нужно больше, чем когда-либо.
Понедельник начался в той же мрачной манере, потому что я снова проснулась после беспокойной ночи. Я была раздражена, волочилась по комнате, готовясь к очередному дню в Адовой дыре. Больше не было сообщений от Матео с добрым утром, но хотя я и была рада, что мы закончили, это было напоминанием о том, как все закончилось между нами, и я беспокоилась о том, что он чувствует. Я хотела бы написать ему, просто чтобы проверить, как он. Я хотела считать его другом, но я знала, что это нереально.
Я пошла на кухню, но у меня не было аппетита. Но я не могла голодать, поэтому я быстро сделала сэндвич и проглотила его. Я собиралась выйти из дома, когда увидела записку, которую мама оставила на консольном столике в коридоре.
«Моя машина сломалась, поэтому я взяла твою».
Что? Нет, серьезно. Что?
Меня охватила ярость. Я бросилась к входной двери и распахнула ее, заглянув на нашу подъездную дорожку. Ее машина была здесь, а моей не было. Черт возьми! Я не могла поверить! Она забрала мою машину, даже не предупредив меня, и теперь я опоздаю в школу.
Когда у нее сломалась машина, и почему она ни слова об этом не сказала?
Я провела пальцами по волосам, стиснув зубы. Автобус не подходил, потому что остановка была далеко, так что оставался только велосипед. Отказываясь думать о том, насколько невнимательна моя мать, я помчалась к сараю на заднем дворе и схватила свой велосипед. Погода следовала той же схеме, что и в последние несколько недель, сильный холод сильно обжигал мою кожу. Моя шапка и перчатки плохо согревали мои уши и руки, и я уже дрожала, толкая велосипед по подъездной дорожке.
Мой желудок сделал сальто, когда я увидела машину Хейдена на подъездной дорожке. Мои глаза метнулись по его двору и крыльцу, ища его, но его не было снаружи. Увижу ли я его сегодня?
Холодный ветер ударил в меня, когда я начала катиться, и я вздрогнула, проклиная эту погоду. Я собиралась опоздать в школу и простудиться такими темпами. Я ехала на велосипеде быстро как могла, хотя знала, что все равно опоздаю на первый урок.
Как раз когда я завернула за угол, сворачивая на пустую улицу другого жилого района, я наехала на острую неровность на дороге. Она пробила мою шину, и я не смогла удержать контроль над велосипедом. Я упала в сторону, мой велосипед понесло другую в сторону.
Боль взорвалась в моем бедре, и мой рюкзак соскользнул с плеча, упав на землю рядом со мной. Мое предплечье и локоть пульсировали тупой болью, но было бы хуже, если бы на мне не было моей толстой зимней куртки, смягчающей удар. Прежде чем я успела встать и съехать с дороги, я услышала сзади машину, которая не подавала никаких признаков замедления. Я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, которая пронзила меня, но машина уже была слишком близко ко мне… Нет!
Меня собирались сбить…
Воспоминание о той жестокой ночи промелькнуло у меня перед глазами за мгновение до того, как завизжали шины, и машина заскользила и остановилась примерно в четырех футах от меня. Я издала сдавленный крик, замерев на полпути, когда облегчение сменилось удивлением, потому что я узнала машину.