Толик рассказывает, как повязал приставленный за Дорониным «хвост», как вместе с Ваней они поехали в эту квартиру, а дальше я уже знаю сама.
— Иван пошел один, первым, запретив мне соваться до приезда подмоги, — Толик хмурится, — поднялись бы вместе, возможно, его не ранили.
— С ним точно будет все хорошо?
— Да, Ань. Насколько это вообще возможно, — и мы замолкаем, разбавляя радость от поимки убийцы горькими слезами от потери стольких людей.
Я устало усаживаюсь на лавку возле подъезда, дожидаясь, когда до меня доберется фельдшер, чтобы осмотреть и отпустить, только сейчас вспоминаю, что кроме Ваниной футболки так и не успела ничего надеть.
Провожу по костяшкам пальцев, наблюдая за оживленно переговаривающимися полицейскими. Оглядываясь по сторонам, пытаясь найти Толика, но мужчины не видно.
Отвлекаясь, бормочу себе под нос:
— Алла, Лиля, Яна, — надеясь, что теперь они чувствуют себя отомщенными. — Я смогла, Солнце. Спи спокойно.
Адама увозят в больницу; я знаю, что он серьезно ранен и никто не уверен, что его довезут до больницы живым. Провожаю тяжелым взглядом, мечтая смыть сегодняшний день и все, что связано с убийцей, из своей жизни.
Когда Толик отвозит меня к родителям, я не ощущаю ничего, кроме того, что живая — и радуюсь, что спаслась.
«Мы были с тобой, как обещали», — поют голоса.
Мысленно благодарю своих девочек.
«Спасибо».
И они мурлычут довольные песни, позволяя, наконец, любить себя, а не ненавидеть.
Эпилог
Через две недели я переезжаю от родителей в бабушкину квартиру и начинаю делать ремонт. Сама клею обои, вешаю новую люстру и занавески, расставляю книги по полкам. Родители тоже помогают мне: отец чинит проводку в очках со смешной, перемотанной синей изолентой, дужкой; мама раскладывает одежду в шкафу, ловко управляясь здоровой рукой и не переставая болтать:
— Там место хорошее, я думаю, тебе понравится. Поработаешь, а как диагноз снимут, и на повышение можно будет идти. Справки все равно никто не требует.
— Хорошо, мама, — соглашаюсь я, не уточняя, что для пересмотра мне снова нужно ложиться в больницу под наблюдение, — к счастью, на этот раз в другую. Если, конечно, Доронин не поможет решить этот вопрос быстрее.
Иван… За это четырнадцать дней мы видемся с ним дважды. Я замираю с книгой в руках, вспоминая о нем.
Когда на следующий день после той ужасной ночи мне на домашний звонит Петр, я удивляюсь его звонку, не меньше, чем он сам. Не веря своим ушам, соглашаюсь на предложение Доронина.
После обеда адвокат заезжает за мной, и мы вместе едем навестить Ваню, в ту самую ведомственную больницу, куда я попала после приступа мигрени.
Поднимаемся зелеными коридорами до его палаты, входим по очереди внутрь, так и не обмениваясь ни одной фразой по дороге.
Иван лежит с перебинтованным плечом. Я присаживаюсь на свободный стул, а Петр замирает рядом.
— Привет, — не открывая глаз, здоровается Ваня. — Как там все?
— Отлично, — отвечает брат. — Преступник пойман, лежит в больнице на грани жизни и смерти.
— Если он не сдохнет сам, я убью его собственными руками.
Мы обмениваемся взглядами с Петром, и тот откашливается:
— Где здесь можно выпить кофе? Башка трещит, — возможно, в этот момент он перешагивает через себя. Петр ухожит, а я думаю о нем и Яне, и еще — о нас с Ваней.
— Спасибо, — произношу, когда молчать становится невыносимо. — Ты спас меня.
Голубые глаза так внимательно смотрят на меня, словно сканируют. Как тогда, при первой встрече. Кажется, что это было целую жизнь назад
Сдерживаюсь, безумно желая коснуться его горячей кожи.
— Я боялся опоздать.
— Но пришел вовремя.
— Тогда, проваливаясь под утро в сон, я будто слышал голоса. Может, это водка, может, что-то еще, но они говорили… Говорили о тебе. Это они? Твои шептуны.
— Гипнапомическая галлюцинация, — грустно улыбаюсь я. — Тебе просто приснилось, потому что ты много думал обо мне.
Он кивает, соглашаясь с разумной версией. Психические заболевания не передаются половым путем.
— Можно я еще раз приеду, Ваня?
Доронин вздыхает в ответ:
— Зачем тебе это?
— Просто, — отворачиваюсь, не находя нужных слов.
Ему еще предстоит пережить похороны Яны, и мне хочется быть с ним рядом в нужный момент. Я все равно люблю Доронина, ощущая тепло от мыслей о нем. Я не загадываю наперед, чем кончится эта история, но ведь никто не мешает просто мечтать о счастье.