Глава VIII
В нетопленой спальне было прохладно, и вода, приготовленная для умывания, успела остыть, но она не чувствовала холода. Раздевшись, девушка тщательно вымылась, стараясь избавиться от ощущения гадливости к собственному телу, и, накинув пеньюар, взялась за починку изуродованного платья. Анна бездумно выполняла работу, словно заведенная игрушка, раз за разом совершая привычные движения, соединявшие куски шелка ровными стежками.
Зашив одежду, она привела себя в порядок и опустилась на диван. Больше ничего не хотелось. У нее оставались только воспоминания, которые никто не отнимет. Отныне она живет только прошлым, потому что будущего нет. Нет ничего, удерживающего мертвую среди живых, только боль, которая с каждым часом становится все сильнее.
Анна не понимала, что происходит вокруг, замутненное сознание воспринимало действительность чередой бессвязных отрывков. Кажется, заходила Полина, смотревшая на нее с насмешливым презрением, и еще Варвара, хотя может и нет. Она сейчас не могла вспомнить события того дня, а тогда и вовсе не понимала, кто затопил камин и принес зажженные свечи.
Даже появление барона не вызвало никаких эмоций. Отныне никто и ничто не может ее испугать. Владимир что-то говорил, но смысл сказанного до Анны почти не доходил. Когда барон, взяв за руку, повел ее за собой, она и не думала сопротивляться, ей было безразлично, куда идти – хоть на эшафот. Но он привел в столовую и усадил за стол. Есть совсем не хотелось, а в присутствии Владимира тем более, и как он ни уговаривал, девушка весь ужин просидела перед пустой тарелкой. Едва дождавшись десерта, она ушла к себе, даже не спрашивая разрешения.
Ей больше не страшны запреты и угрозы – она ничего не боится.
Вернувшись в привычный уют своей комнаты, Анна почувствовала облегчение. Одиночество даровало покой, можно было ни о чем не думать, а просто смотреть в темное окно и вспоминать.
Впрочем, одиночество было недолгим, пришедшая Варвара пыталась накормить ее, однако любимые лакомства казались безвкусными, словно трава. Анне ничего не хотелось, только тишины и покоя, но даже этого она была лишена.
Сразу после ухода Вари в комнату ворвался барон и, стремительно подойдя к ней, упал на колени. День назад Анну удивило и, наверное, испугало бы такое поведение Владимира. А теперь, глядя на хозяина, покрывающего ее руки поцелуями, она хотела лишь одного, чтобы он наконец ушел, оставив ее одну. Только у барона, видимо, были другие планы, ничего не говоря, он подхватил девушку на руки и отправился к себе. Повторяющийся кошмар вчерашнего вечера вывел Анну из оцепенения, в котором она находилась все это время. Девушка напряглась, готовясь дать отпор любым попыткам мужчины овладеть ею. Она больше не позволит так обращаться с собой, с нее хватит прошедшей ночи. Лучше быть выпоротой на конюшне, чем вновь пережить этот позор.
Но Владимир вел себя совсем не так, как вчера, не было даже намека на прошлое бесстыдство и наглость. Мягко прижав девушку к себе, он осторожно, словно маленького ребенка, стал поглаживать ее по спине, а после, заставив посмотреть ему в глаза, сказал:
- Анечка, ты останешься здесь, со мной. Просто останешься. Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда и не оставлю одну. Ложись спать. И, пожалуйста, не перечь, если не хочешь, чтобы я тебя раздевал.
С этими словами барон ушел за ширму, давая ей возможность раздеться и лечь. Анне пришлось подчиниться, даже мысль о том, что он прикоснется к ней, вызывала отвращение. Опасаясь, что Владимир может выйти в любой момент, она быстро разделась и легла на самом краю постели.
Вернувшийся барон потушил свечи, в темноте послышался шорох сбрасываемой одежды, и через несколько мгновений кровать заскрипела под тяжестью мужчины, улегшегося с другой стороны. Девушка сжалась, готовая в любой момент бежать из комнаты, но Владимир не шевелился. Вскоре пережитое дало о себе знать: глаза Анна стали слипаться, и она уснула.
Сон возвратил ее назад в то время, когда был жив дядюшка.
Она стояла на цветущей лужайке недалеко от дома. Ласковое солнце и щебет птиц наполняли такой радостью, что хотелось петь, подобно той птахе, что выводила свои рулады, сидя на ветке над головой девушки. Весело смеясь, Анна закружилась в воображаемом вальсе, как вдруг на дороге, ведущей к поместью, показался всадник. Даже издалека она сразу узнала Михаила. Сердце встрепенулось, готовое выскочить из груди от счастья. Он вернулся! Миша, Мишенька! Спрыгнув с лошади, любимый подхватил Анну на руки, нежно повторяя ее имя и осыпая поцелуями, которые становились все жарче.