- Это не меняет моего происхождения, – Анна посмотрела на собеседницу, – поэтому, если Вы желаете мне добра, просто отпустите и все.
- Одну, без денег, одежды и совершенно беспомощную? Дорогая, Вы даже не представляете, что может Вас ожидать за пределами этой гостиницы, – женщина задумчиво прошлась по комнате. – Прошу Вас, не спешите и давайте все обдумаем. Вы не хотите возвращаться к хозяину. Я правильно поняла? Не буду спрашивать о причинах, видимо, они очень серьезны, – добавила она, заметив, как передернулось лицо Анны. – Однако Вас могут найти, если уже не ищут. Допустим, Вы сможете спрятаться, только что будете делать дальше?
- Не все ли равно, – Анна вновь вернулась на стул. – Жизни для меня больше нет, и неважно, где и как придется умереть.
- Не надо гневить Бога, говоря так, – женщина строго посмотрела на девушку. – Непоправима только смерть, все остальное исправляется временем. Лучше скажите, сколько языков Вы знаете? Кроме французского, – улыбнулась она, – владение им я уже оценила.
- Английский, немецкий, немного итальянский, – ответила Анна.
- А есть ли у Вас опыт ведения хозяйства, управления домом?
- Да. Не скажу, что большой, но когда был жив мой воспитатель, мне приходилось брать на себя обязанности хозяйки в его доме.
- Отлично! Тогда у меня к Вам предложение. Я предлагаю Вам стать моей компаньонкой и помощницей. В Италии у меня особняк, но из-за постоянных разъездов я не успеваю им заниматься, а найти достойную компаньонку актрисе не так-то легко.
- Вы актриса? – спросила Анна.
- Да. Мы ведь даже не представились друг другу. Как Вас зовут?
- Анна. Анна Платонова, – девушка склонила голову, представляясь.
- А я Джемма. Джемма Табальони, – ответила собеседница.
Анна пораженно смотрела на нее. Неужели перед ней прима легендарного Ла Скала, лучшее меццо-сопрано Европы – Джемма Табальони?
- Вы Табальони?! – выдохнула она.
- Именно так, Анна. Мои гастроли в Петербурге закончились, и я возвращаюсь в Милан. Так что Вы ответите на мое предложение?
Анна обреченно опустила голову:
- Это невозможно, мадам. При всем желании я не смогу поехать с Вами, будучи крепостной и не имея документов. Нас остановят на первой же заставе. Меня вернут обратно хозяину, а Вам придется заплатить большой штраф.
- О документах не беспокойтесь, – глаза певицы сверкнули озорством, – в моих бумагах указано, что я еду со служанкой, только она выедет из Петербурга позже, с остальной труппой. У нее там любовь, – Джемма рассмеялась, – вот я и разрешила ей остаться. И поскольку ее сейчас нет, то Вы вполне можете сыграть роль служанки, пока мы не покинем Россию. Вы согласны?
- Согласна, – Анна не стала раздумывать; не важно, как сложится все в дальнейшем, но она не упустит возможности выбраться отсюда. Девушка посмотрела на спасительницу и задала вопрос, который не давал ей покоя со вчерашнего дня:
- Скажите, мадам, зачем Вы мне помогаете?
- Возможно, я когда-нибудь отвечу на Ваш вопрос, но не сейчас, - Табальони кинула на нее жалостливый взгляд, – и пожалуйста, зовите меня по имени. А теперь давайте собираться, – Джемма критически осмотрела платье девушки. – Оно почти безнадежно испорчено, но ничего другого я предложить Вам не могу. Ни один из моих нарядов Вам не подойдет, Вы так миниатюрны. Придется Вам поплотнее закутаться в плащ, в другом городе что-нибудь купим. Здесь не будем этого делать, не следует привлекать лишнего внимания.
Через полчаса Анна сидела рядом с Джеммой в карете, увозившей их из России. Как и предполагала Табальони, ни у кого не вызывала подозрения актриса, путешествовавшая в сопровождении служанки. Ехали быстро, Джемма торопилась успеть к началу новой постановки, и вот уже последний российский рубеж мелькнул за окном. Дальше были Берлин, Париж, Женева, а солнечным декабрьским днем карета въехала в Милан.
Италия встречала непривычным для северянки теплом, громкоголосицей и толпами зевак на улицах. Разглядывая город, Анна забыла на время о своих горестях, настолько ярким и необычным казалось все вокруг. Заметив любопытство девушки, Джемма улыбнулась и сказала:
- Скоро Вы увидите Ла Скала, это поистине сокровище Милана.
Особняк актрисы, находившийся на одной из главных улиц, был небольшим, но изящным, с колоннадой и огромными венецианскими окнами, придававшим зданию еще больше «воздушности». Ворота со скрипом открылись, и карета, проехав по мощеной дорожке, остановилась у парадного входа.