Постороннему человеку могло казаться, что с ней все в порядке, и только живущие рядом знали – это не так. Безразличие Анны пугало все больше. Девушка ничего не говорила кроме «да» или «нет», почти перестала есть, хотя Варвара готовила для нее самые лакомые блюда.
Жертва хозяйской страсти словно таяла день ото дня, кожа стала прозрачной, глаза огромными – казалось, что по дому скользит бесплотная тень, а не человек. Ее силы были на исходе, и Владимир понимал, что если ничего не изменить, ослабевшая Анна не переживет зимы. Напрасно барон пытался поговорить с ней, добиться понимания, все его попытки пропадали втуне.
Глава III
Невыносимая мысль о том, что все страдания Анны связаны с потерянными надеждами на счастье с Репниным, заставляла барона скрежетать зубами в бессильной злобе. Для нее князь был и останется светлой, чистой любовью, в противоположность ему, нежеланному насильнику. Она даже не смотрела в его сторону, проводя по нескольку часов в домашней часовне за молитвой, или в своей комнате – глядя в окно. В последнее время девушка становилась все апатичней, все равнодушнее, жизнь покидала ее, словно песок, сыплющийся сквозь пальцы, и Владимир даже думать боялся о том, что будет, когда исчезнет последняя песчинка.
Не раз и не два он собирался просто увезти Анну в церковь и обвенчаться с ней. Удерживала барона только мысль о том, что в самый решительный момент любимая скажет «нет», отказываясь связать свою судьбу с ним, ненавистным и презираемым. Нужно было добиться ее понимания, согласия, смирения с тем, что уже ничего не изменить.
Но как это сделать, если твои слова обращены в пустоту? Искоркой теплилась надежда на то, что их ночи не останутся без последствий, и ребенок, пробудив извечные материнские инстинкты, заставит девушку жить. Ни на что другое рассчитывать не приходилось.
Так и проходили дни. С бессильной безнадежностью одной и отчаянием раскаяния другого. Так и проходили. Пока все не рухнуло окончательно, словно шаткий мостик над пропастью, унося в пугающую бездну последние надежды, чтобы там, внизу, швырнув на острые камни боли и разочарования, разбить, покалечить и уничтожить навсегда.
Владимир ни на минуту не забывал этот день. Он врезался в память, терзая совесть стыдом, словно раскаленным железом. Сколько раз он мысленно возвращался в то время, сколько раз проклинал его, сколько раз мечтал вернуть обратно и все сделать по-другому. Но чудес не бывает, время вспять не повернешь, и все случилось так, как случилось.
Предчувствие беды не оставляло его с самого утра, было особенно беспокойно на душе, да и Анна казалась более безжизненной и слабой, чем накануне. Она даже не пошла в часовню, как обычно, а оставшись в комнате глядела в окно, словно что-то отыскивая в осенней унылости, царившей за стеклом. А Корф по привычке отправился после завтрака в кабинет, насущные проблемы требовали его вмешательства.
Но не успел барон заняться работой, как дверь распахнулась и на пороге возник Репнин. Довольный, сияющий, он представлял собой полный контраст хмурому виду хозяина дома. После обмена приветствиями и рассказа об успехах расследования, Михаил, как и следовало ожидать, заговорил о своей любви.
- Знаешь, Володя, - с блеском в глазах разглагольствовал князь, – только в разлуке, не видя Анны три недели, я понял, как мне дорога воспитанница твоего отца. Мне еще не приходилось встречать такой удивительной барышни. Иногда кажется, что это ангел, а не земная женщина, так она совершенна. Скажи, с ней все в порядке? Анна здорова?
После того, как барон пробурчал «Все в порядке», Михаил продолжил делиться своими планами:
- Я буду просить ее руки, Вольдемар. Мне известно, что ты недолюбливаешь Анну, но надеюсь, это не помешает тебе дать согласие на наш брак. На днях напишу родителям, чтобы просить их благословения. Уверен – Анна им понравится.
После этих слов Корф, с трудом сдерживавший клокотавшую в нем ярость, раскатился каким-то деревянным смехом и спросил:
- Интересно, как ты собираешься просить руки моей крепостной? – и чуть помолчав, добавил: – Крепостной любовницы!
Ни озлобившийся Владимир, ни сидевший с выпученными глазами ошарашенный Репнин не заметили в этот момент подошедшей к двери девушки. И только обернувшись на шорох платья, они увидели Анну, стоявшую в проеме дверей.