— Ерунда, Барби! — Волчица продолжала смеяться над ним, свесив пунцовый язык. — Не стоит быть столь щепетильным, когда истребляют помесь наследственных черт. Но убила-то ее я. Твои автомобиль на мосту лишь дополнил связь с вероятностью так, чтобы я смогла достать до ее горла.
Она с удовольствием облизала свои жестокие белые клыки.
— Но… — прошептал Барби, — если она действительно была моей матерью…
— Она была нашим врагом, — сердито огрызнулась волчица. — Она притворилась, что вступила в дело твоего отца, а потом использовала искусство, о котором узнала, чтобы убежать от него и передать секреты клана старому Мондрику. Вот почему мы стали следить за ним. Ровена работала с Мондриком, пока наши не вырвали у нее глаза несколько лет назад, в Нигерии, когда она чуть не отрыла один из Камней. Эти диски более смертельны для нас, чем серебро.
Они были погребены древними врагами ведунов вместе с убитыми нашими предками и помогали сохранить их в могилах.
Барби вспомнил смертоносную вонь, исходящую из выстланного серебром ящика, которая чуть не убила их в кабинете Сэма Квейна, и тот зловонный круглый гипсовый слепок, над которым работал Ник Спивак, перед тем как был убит громадной змеей. Он вцепился в кровать двумя руками, пока не затрещали пальцы, но не мог унять дрожь, вызванную овладевшим им предчувствием.
— Это должно было стать ей уроком, — шептала волчица, — но Ровена продолжала помогать старому Мондрику всем, чем могла. Именно она попросила его тестировать тебя, когда доктор намеревался пригласить тебя в Фонд.
— Она попросила? — Барби с сомнением выпрямился на кровати. — Но она всегда была так добра и так дружелюбна настроена, — протестовал он, — даже после теста. Я думал, что она хорошо ко мне относится…
— Я думаю, она любила тебя. Наконец, у тебя были сильно выраженные наклонности человека, поэтому мы и решили оставить тебя в покое. Может быть, она надеялась, что со временем ты вырвешься из нашего круга, как сделала она. Она не знала, как сильна твоя наследственность.
Барби долго и пристально смотрел на усмехающуюся волчицу.
— Я хотел бы… — прошептал он, — я хотел бы знать раньше.
— Не расстраивайся, — посоветовала волчица. — Ведь эта женщина умерла, ты помнишь, желая предупредить Сэма Квейна.
— Что она хотела сказать Сэму?
— Имя Сына Ночи, но мы остановили ее, и ты играл свою роль очень хорошо, Барби, притворяясь его другом, умоляя его дать тебе шанс помочь, и стараясь утешить его рыдающую жену.
— Как? — Барби тяжело поднялся с кровати. Он внезапно почувствовал холод и стоял, болезненно шатаясь. — Ты же не… — прошептал он, задыхаясь, — ты же не хочешь сказать, что я…
— Да, Барби. — Волчица насторожила свои треугольные уши, ее зеленоватые глаза засветились злобным торжеством в ответ на его глубокое смятение. — Ты один из нас — тот самый могущественный, кого воспитали для роли нашего лидера. Ты — тот, кого мы зовем Сыном Ночи.
Глава 21
BO ТЬМУ
Барби в изумлении покачал головой.
— Нет! — Он дрожал, схватившись за столбик кровати и покрывшись холодным потом. Стараясь справиться с одышкой, он еле выдавил из себя слова протеста: — Я не верю этому.
— Поверишь, — промурлыкала она, — как только овладеешь своим могуществом. Но дары наших предков пробуждаются медленно — что ж, чем медленнее, тем значительнее. Они долго остаются невостребованными, о них даже не подозревают, они скрываются за доминантной наследственностью человека, пока не просыпаются — либо сами, либо с помощью таких экспертов, как Арчи Гленн. Твой отец промахнулся, слишком резко сообщив Ровене об ее особых свойствах, и человеческое в ней восстало.
Дрожа от слабости, Барби снова сел на кровать.
— Я не буду вашим Черным Мессией, — тихо прошептал он. — Это… это безумие. Во всяком случае, я тебе не верю. Я даже не верю, что ты здесь. Ты просто что-то из бутылки с виски. — Он угрожающе потряс кулаком в ее сторону. — Убирайся отсюда к дьяволу, пока я не закричал.
— Давай, кричи! — Эйприл беззвучно засмеялась, и красивые уши приподнялись. — Мой комплекс разума совсем не так силен, как твой, сестра Хэллер не сможет меня увидеть.
Барби не закричал. Минуты две он сидел на краю кровати, наблюдая за светлоглазой выжидающей волчицей. «Если Эйприл и впрямь просто галлюцинация, продукт белой горячки, — думал он, — она все же выглядит очень живой, грациозной и злобной».
— Ты следовала за мной вечером от Престона Троя, — внезапно упрекнул он ее. — Я знаю, ты была там, — вероятно, в другом обличье. Я видел на стуле в кабинете Престона твой белый жакет, на нем была приколота нефритовая волчица.