— Ну и что? — зеленоватые глаза дразняще улыбались. — Я всего-навсего ждала тебя, Барби.
— Я видел твой портрет в его спальне, — голос Барби вибрировал, — и видел, как он входил в твою комнату со своим ключом. Кто он для тебя, Эйприл?
Продолжая смеяться, белая волчица подбежала к нему и положила свои точеные белые лапки на его дрожащие колени. Во взгляде ее удлиненных глаз сейчас не было ничего от волчицы. На него смотрели нетерпеливо, радостно и все же слегка вызывающе глаза Эйприл Белл, и они блестели от слез.
— Значит, вот почему ты постарался от меня убежать вечером, Барби?
Он пробормотал хрипловато:
— Возможно.
— Значит, все дело в этом? — Ее холодная мордочка как бы импульсивно потянулась поцеловать его. — Ты глупый, ревнивый дьявол! Я тебе сказала, что мы — особые существа, ты и я, Барби. Мы рождены для выполнения особой задачи. Было бы слишком скверно, если бы я тебе не нравилась.
Он сердито потер то место, которое еще пощипывало от ее ледяного поцелуя, холодно настаивая:
— Кто тебе Престон Трой?
— Просто отец. — Она прыснула в ответ на его ошеломление и недоверие. — Все, что я рассказывала тебе о моем детстве и жестокости того невежды-фермера, — правда, я же говорила, что он не был моим отцом и знал об этом.
Белая волчица смотрела на него задумчиво.
— Видишь ли, моя мать была секретарем Престона до того, как вышла за фермера, и продолжала по возможности встречаться с ним. Фермер это подозревал, и охотно верил поэтому, что я колдунья, и был так жесток в своих наказаниях. Ему всегда не нравились мои рыжие волосы.
Волчица усмехнулась, вспоминая детство.
— Однако Престон был великодушен. Он, естественно, не мог жениться на матери, у него было слишком много секретарш. Но он посылал нам в Калифорнию деньги и подарки. Пока я не узнала о Престоне, мать говорила, что они приходят от мифической тети Агаты. После того как она умерла, он много сделал для меня, даже оплачивал мои счета в Гленнхейвене. — Ее зеленые глаза дразнили его. — Итак, ты ревновал, Барби?
— Наверное, да. Во всяком случае, я рад…
Он дотронулся до ее шелковистой шкурки нетвердыми пальцами, мокрыми от пота, и замолчал, так как зажегся свет, распахнулась дверь и в комнату вошла сестра Хэллер. Ее широкое лицо выражало неодобрение,
— Слушайте, мистер Барби, — увещевала она мягко, — вы же простудитесь, если будете всю ночь сидеть и разговаривать сами с собой. Позвольте мне уложить вас в постель.
Она решительно направилась к нему, и белая волчица отскочила от ее мощной лодыжки.
— Боже мой, что это? — Она всматривалась в оскалившуюся волчицу, не видя ее, и пригрозила Барби: — Вы должны находиться в кровати, когда я вернусь со снотворным.
— Ты не ляжешь в кровать, — сказала волчица, как только сестра Хэллер ретировалась. — Потому что нам пора идти.
— Куда? — недовольно прошептал он.
— Позаботиться о твоем друге, Сэме Квейне, — прожурчал голос Эйприл Белл. — Он собирается удрать от людей шерифа, их остановила высокая вода, и Сэм карабкается по тропинке, о которой полицейские не знают; несет этот ящик. Он обладает тем единственным оружием, Барби, которое может причинить тебе вред, и мы должны остановить его, пока он не научился им пользоваться. Я нашла связь с вероятностью, которая нам пригодится в нужный момент.
Барби упрямо сжал кулаки.
— Я не трону Сэма, — мрачно пробормотал он, — даже если я заколдован!
— Но ты не заколдован, Барби. — Белая волчица нежно потерлась шелковистым плечом об его колени. — Как ты не можешь понять, что ты один из нас? Теперь уже полностью, потому что твои последние связи с человеческим порваны сегодня вечером на Сардис-Хилл.
Барби неподвижно уставился на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Так ты до сих пор не чувствуешь своих потрясающих возможностей, Барби? — улыбнулась она с ласковой насмешкой. — Я покажу тебе, что я имею в виду, когда мы прибудем на Сардис-Хилл. — Она энергично кивнула конусообразной головой. — Нам пора.
Он решительно опустился на кровать.
— Я все-таки не верю, что мог быть этим Сыном Ночи, — безжизненно произнес он, — и я не причиню зла Сэму!
— Идем, — прошептала она. — Ты поверишь, когда я покажу тебе.
— Нет! — дрожа в холодном упрямстве, Барби схватился за железную кровать. — Не могу я быть таким чудовищным… существом!
— Ты будешь нашим лидером, Вилл, — мягко уговаривала она, — нашим новым атаманом в долгой борьбе за утраченное превосходство до тех пор, пока более сильный не займет твое место. Ты и я — наиболее могущественны в нескольких поколениях, но дитя с генами нас обоих будет иметь еще меньше качеств человека.