Глеб поступил в университет, и уехал в Москву. Как-то на каникулы он приехал к родителям посоветоваться, стоит ли ему жениться на известной женщине – экстрасенсе, ранее передававшей психическую энергию, лежа в постели с известным политиком, или на телеведущей, подруге Сааковой. Родители были ошеломлены. Всех этих людей они лишь по телевизору видели. Как сын их сыскал? Отец с матерью предложили Глебу выбрать самому. Глеб женился на телеведущей, “чтобы чаще по телевизору показывали “ (он уже тогда собирался заняться политикой). Но жена скоро умерла от “передоза “. Совместных детей, как ни старались, у них не было.
Братья встречались редко, но когда собирались, шутливо обсуждали необходимость последующих женитьб. Обоим было за пятьдесят, и пора пришла, если не прошла. Хотелось жены богатой, молодой, к которой и сердце бы лежало, и помочь мужьям могла бы в бизнесе, банковском деле и депутатской деятельности. Красота не стояла на первом месте. Оба сменили столько женщин, что научились включать воображение. Перебирали возможных невест. Замужество женщины не останавливало. Предстоящую невесту можно было рискнуть развести. Встречались, конечно, упертые – возрастные, замужем за состоятельным, обремененные детьми.
- Я бы женился на Сааковой, - рассуждал Глеб. – Барышня, бесспорно, избалованная. Вышла за следователя Митрохина из-за его внешней привлекательности. Познакомилась, когда по заказу конкурентов, он бизнес ее отца – Гундермана – чистил.
прокуратуре?
- Какая разница?! Митрохин Анне надоел. Совместных детей у них нет. Девочка у нее от Саакова. К девочке она, как королева: “приведите, уведите”. Нянька с ней сидит. Я как-то к дому на Николиной горе подъезжал, мы с Сааковой соседи, видел, как ее нянька в приоткрытое окошко курит.
- Где Саааков?
- В Германии от “новичка” лечится.
- Хорошо, что Аня от политики отошла.
- Папа мог вставил… К Гудерману хорошо бы через дочку подобраться. Банк его куда моего круче!
- Ты с Анкой спал?
- Кто с ней не спал? Ленивый?
- Как она в постели?
- Как резиновая, гуттаперчевая, что ли. Ей все равно с кем. Она в постели сосредоточена на своих ощущениях. Кончить любым путем. Но, когда Анна трезвеет от секса, то есть, удовлетворяется, немедленно включается ее тщеславие – желание делать карьеру, стремиться все выше, оставаясь в центре максимального внимания. Опять же – мужчин. Она страшно жадна до мужчин. Станет дочь постарше, она и ее к своим мужикам приревнует.
- И все – таки, Анна – опасный и одновременно - лакомый кусочек.
- Отец ей не очень доверяет.
- В этом и интрига.
- С ней спать, как с черной вдовой тарантула. С Анной не расслабишься. Жениться на ней, жить с ней – это работа и работа тяжелая. Позволь третье сравнение: с ней в постели, как со шпионкой или серийной себялюбивой убийцей, готовой на все ради эгоизма и удовольствия убийства.
- Страшный человек! Убийственная женщина! Она гордится, когда мужиков, как мертвых бабочек, в альбом собирает.!
24
Мертвого младенца Серафимы заподозрили среди детей, лежавших в морге больницы. Но она отказалась его признать. С ее слов, “не хватало любимых родинок “. 24
Глеб с сочувственным лицом повернулся к Константину:
- А эта операционистка, Станислава Ходченко, у тебя в банке еще работает?
- Твой персональный менеджер? Конечно, работает. Ты предпочитаешь по финансовым вопросам ко мне на прямую обращаться, а так, конечно, можешь и через нее бизнес – вопросы решать. Твое право.
- Она смешно репрезентуется в соцсетях. Все фрифольнее и фривольнее позы принимает. Сфоткалась в три четверти, будто по мобильному телефону говорит, а попку в брюках игриво оттопырила.
- Каждый презентуется на Whats Upе, как хочет.
- Я ее в купальнике видел. У нее на крестце над трусиками какой-то слоган на санскрите. Надо бы перевести, для интереса.
- Глеб, тебе персонального менеджера не заменить?
- Оставь. Она все равно ничего не делает. Как – нибудь приеду к тебе в банк, приглашу Станиславу на чай.
- Приезжай. Наши операционистки и менаджеры любят за состоятельных клиентов замуж выходить. Решишь матримониальный вопрос. Перед выборами политическую партию не меняешь?
- Шутишь? На переправе коней не меняют. Я – в партии власти. Глядишь, с твоими кредитами в двенадцать “бессмертных “ войду. В благодарность за три – четыре сессии деньги твои отобью. Пролоббирую.
Вышли из морга. Серафима отстранялась от Пантелея.
Через некоторое время, гуляя в одиночестве по парку около дома, Серафима столкнулась с мужчиной, гулявшим с собакой и ребенком в коляске. Ребенка звали Яночка. Собаку звали Джек, а мужчину – Арнольд… Оскарович. 24
Арнольд Оскарович жил с семьей неподалеку. Арнольд Оскарович пригласил бывшую пациентку к себе, когда жена была на работе. Младенец спал в соседней комнате, пес – на коврике у двери. Серафима отдалась Арнольду Оскаровичу, испытывая болезненное удовольствие воскресшей памяти. Серафима пыталась забыться несчастий. Как женщина она готова была по сто раз входить в одну воду.
25
Глеб и Пантелей приехали на заснеженное кладбище проконтролировать установку надгробного памятника родителям – двух скорбящих ангелов. Целый год их вытачивал модный скульптор. По периметру стояли охранники. Малый кран поднимал памятник. Около надгробного памятника суетились рабочие.
- Неправильно, Пантелей, мы живем! – сказал Глеб.
- Почему неправильно? Воруем? – усмехнулся Пантелей.
- Дело не в том, что воруем, а вообще – неправильно. Это глубже и проникновеннее. Вот мы стоим на кладбище, а мне кажется, что сама земля источает неправильность.
- Становишься сентиментальным, Глеб… Как твоя предвыборная кампания?
- Выходит, нельзя ее вести по-другому, чес ведется. Помнишь, мы как – то с тобой вздумали ради моих выборов в Гольяново по квартирам ходить. Так это невозможно: зазывают в квартиры, усаживают за столы, угощают, наливают. Задают сотни вопросов. А ты, как уж на сковородке.. Обещаешь, обещаешь, зная, что не выполнишь, а если выполнишь, убыток случится в другом месте. Они слепые, не понимают. Им крикни: воруют! И они поверят. А громче кричит обманщик и вор. За два часа один подъезд обошли. Ходить по квартирам избирателей – абсолютно не эффективно. Нужны телевизор, реклама и обязательно – скандал.
Пантелей поморщился, показав рукой, как развернуть скорбящих ангелов над могилой.
- Все плохо тебе. Везде грязь. Но для цветов нужен навоз. Когда было, по – твоему, хорошо?
В детской скудости? Когда куртка была велика и подпоясывали? Когда бегали на лыжах с мягким креплением? Играли в снежки?
- Хотя бы и так. Но точно не сейчас. В прошлом или будущем.
- Или когда яблоки мы с тобой воровали, а сестра, Оксана, за соседским забором на тасе стояла? – продолжал ёрничать Пантелей.
По заснеженной дорожке бежала припоздавшая Оксана с мужем Олегом и “детьми “ – Константином и Денисом.
Глеб жестом указал оператору “заснять “ торопящуюся родню. Глеб с детства увлекался видеосъемкой. Когда-то мечтал стать режиссером. В детстве он снимал на подаренную дядькой крошечную видеокамеру, напоминавшую авторегистратор. Потом перешел на телефон. Теперь за ним ходил оператор. Если к депутату подходил гражданин с вопросом или за автографом, оператор снимал. Кадры, при необходимости, можно было передать на телевидение или использовать в рекламных роликах при переизбрании. Особенно оператору следовало стараться, если депутат делал что – нибудь “полезное “ для народа, решал вопрос.