- А брату можно?.. Ну и гадость я устроил твоему отцу – Давыду Абрамовичу.
- Семеновичу.
- И мужу твоему – Митрохину.
- Что ты натворил?!
- Митрохин попался, когда кейсы с деньгами по думовским кабинетам разносил за лоббирование интересов твоего папы холдинга. Жди отстранения и посадки мужа. При обыске у тебя на квартире еще и воровской общак найдут.
- Ты с братом отца сдал?! Это же был общий проект: слияние и поглощение производства сельскохозяйственных удобрений…
- У нас Фемида без повязки. На самом верху, - Глеб указал пальцем вверх, - твоего отца хотят свалить. Конец империи, включая твой телеканал. Присматривай новую работу.
- Не полагаешь ли ты, Глеб, что посадка Митрохина вернет тебя на мое ложе? – насмешливо спросила Анна, краем глаза следя за съемкой.- Ты со своей операционисткой живи! Станиславой! Ты мальчика или девочку ей рожать заказал.
- Мальчик скоро будет.
- Красивый, как ты, и умный, как финансовый колледж – образование твоей жены. У нее высшее образование хотя бы есть?
- Я проситься к тебе назад, Аня, не собираюсь. Ты через меня к брату хотела подобраться. Чего он вам всем, бабам, дался? Мы с Пантелеем, как близнецы, из итальянской комедии.
- Дамы чувствуют нюансы, - Анна похлопала по наросшему за период самоизоляции животику Глеба. Анна отодвинула Глеба, потому что на помост вышел ее отец. Он скромно раскланивался. Анна, видимо, верила в его “непотопляемость”. За спиной Гундермана на стенде виднелись логотипы известных рекламодателей, включая Кредитный банк и его холдинг “S” – “Система”. При съемке в профиль открывался ряд полотен. Первая, довольно известная – “Девочка на трубе у танка”. Анна интенсивно захлопала.
Глеб заметил, что одну из видеокамер телеканала Сааковой оператор поставил на подзарядку. Подошел и незаметно выдернул шнур.
6 2
58
Оксана и Олег приехали к Константину в психбольницу.
- Не убивал я бабушку и дедушку, - клялся Константин. – Мама, забери меня из психбольницы. Я все осознал. Больше не буду!
- Еще побудешь в больнице, сынок! – сказал Олег. – Для твоего здоровья. стараемся
Константин удивленно посмотрел на Олега, впервые назвавшего отцом. Константин не знал о свежей договоренности Пантелея Звира и Олега Смирнова.. Главное, что беспокоило, его, Константина, в психбольнице “ держат“, где он “только спит”, где “плохо”, “по ночам кричат”.
Оксана увидела идущего по телефону в белом врачебном халате Дениса и махнула ему. Денис нехотя подошел.
- Что здесь делает пациент? – с нарочитой строгостью спросил он про Дениса в больничных полосатых штанах и сорочке.
- Ты не знаешь! – с обидой отвечал Константин бывшему другу.
- Денис…
- Арнольдович.
- Паспорта я твоего не видел, - сказал Олег. – Ничего, что на “ты”?
Денис промолчал. Он держался “доктором“.
- Наше посещение и по вашу душу. Что случилось с моей мамой в ПНИ?
- Со Смирновой?... В Паллиативном центре? Мы Паллиативный центр при больнице “ПНИ” называем. Центр по уходу… Я в тот день там не дежурил.
- Какие соображения, кто ее убил? – с подозрением спрашивал Олег.
- Кому выгодно, то и убил, - мрачно пошутил Денис. – Откуда я знаю, кто убил Смирнову. И убил ли ее кто – то вообще. Человек на восьмидесятом году жизни.
- Давыд Семенович бодрячком.
- Он ее моложе. И у каждого свой биологический возраст. Давыда Семеновича молодит цель, а бывшая супруга его сдалась. Она у нас оказалась не из-за соматической ослабленности, а в связи с деменцией, слабоумием.
- Так кто же мог убить ее в вашем отделении?
- Олег Давыдович, и я, и мой отец, Арнольд Оскарович, присутствовали на вскрытии. Заключение: смерть наступила от сердечно – сосудистой недостаточности. Я вам ничего не говорил, поскольку это врачебная тайна. Ни отравления, ни передозировки назначенных препаратов, ни падения с высоты, о чем судачили… Что же касается убийства, Олег Давыдович, то в наше время убивают не люди, а деньги. Если Юлию Викторовну заказали, то исполнитель не столь важен. Интересен, кто платил.
Денис с деланной эффектностью повернулся и ушел. Его модный белый халат скрылся за пластиковой дверью.
- Денис – псих, - сказал про доктора его бывший друг, глядя в глаза Олегу. – Не удивлюсь, если убийца вашей матери он.
Константин ушел, унося принесенные ему продукты.. Олег и Ольга еще некоторое время сидели в комнате для свиданий.
- Глеб нам не конкурент, - сказал Олег. – Я чуть от смеха не лопнул, когда его из нашего дома выковыривали. Зависал со своим банковским менеджером и “тенями предков”. Я уверен, что проектор с изо родителей он не раз запускал. Своей показывал.
- В случае смерти Пантелея, нам бы не промахнуться.
- Поэтому я у него и работаю. Унижался бы я без надежды.
- Гундерман тебя сыном признает? – спросила Оксана.
Олег покривился. Не ответил.
- С Фимой Пантелей не расписался. Так что права ее и их сына на имущество Пантелея вилами на воде писаны. На генетической экспертизе Фиме настаивать гордость не позволит.
- Это нельзя исключать, - сказал Олег.
- Поехали у юриста проконсультируемся. В общем спросим, не называя имен, без конкретики.
- Уже не рез спрашивали.
- Поехали. Я хорошего юриста нашел. Рекомендовали!
59
Глеб и Пантелей лежали рядом на высоких топчанах. Им делали массаж “до полного удовлетворения”. Глеб рассуждал:
- Тебе надо жениться, брат, или тебя убьют.
- А тебя операционистка не съест?.. Бежать надо брат. Отмыться от этой жизни. Порвать все связи и уйти, спрятаться.
- Я прятался. Вы, родня, меня из скорлупы вытащили.
- Не в Москве надо остров искать.
- Заграницей?
- В Украине, Белоруссии, в России. У своих, но не родных. И вне зоны действия сети. Чтобы не нашли. Я все больше склоняюсь бежать. Заколебала рутина. Каждый день одно и то же, и противно сердцу. Надоело приспосабливаться. Учитывать людей. К черту! Жить одному трудно – случись что. Жить с тобой, братом.
- А родители?
- За ними сиделка ухаживает. Мы – то что? Приехать – поулыбаться. Пообниматься. Надо сиделке вперед на полгода заплатить, чтобы родители не расстраивались.
- А любимые?
- Ты уверен в наших бабах? Будь мы в них уверены, женились бы.
- А дети?
- Детей, как и родителей жалко. Жалко и богатства, удобств. Надо осмелиться резать по – живому...Ты на Оксанкиной даче пробовал.
- И я про то.
- Я же тебя искал, а теперь мы вместе. Ты – уже тренированный. Я – нет.
- Не знал, Пантелей, что ты на эскапизм способен.
- На эскапизм всякий способен, не всех есть средства для осуществления побега. И я, и ты в другом тренированные. Оба убедились, что и в тюрьме есть жизнь. И там, заметь, мы жили с обрезанными привязанностями.
Через четыре дня поезд нес братьев Звир в сторону Владивостока.
- Бросил? – спросил Пантелей.
- Бросил, - отвечал Глеб.
Речь шла о мобильных телефонах, брошенных в туалет поезда с отсоединенными батареями и симками. Братья радовались, как дети, кушая курицу в купе СВ. В окне проносилась Россия. Сначала хотели выйти сразу за Уралом, в Шадринске. Но и это показалось близко от обеих столиц.