…
— Ты… хромаешь…, - с трудом ворочая языком, произнесла Ксюша, разлепив глаза. Она только проснулась, и первое, что увидела — заходящую в палату Лизу.
Подруга молча смотрела на нее через толстые линзы очков. Лицо ее было белее обычного.
— Хромаю, — ответила она странным бодрым тоном, который спросонья Ксюша никак не могла разобрать, — А еще у меня вот, что есть…
Она начала стягивать через голову короткую ночнушку, и Ксюша внутренне сжалась от ужаса и вины, приготовившись увидеть собственную болезненную припухлость, перекочевавшую на Лизкину поясницу.
Но та с пугающей гордостью демонстрировала кое-то другое. Оставшись в одних лишь трусиках, она закинула за голову правую руку и повернулась полубоком.
— Что ты…? — растерянно начала было Ксюша и умолкла.
Девочка была очень худая. Бедренные кости растягивали простые хлопковые трусики, подобно плечикам, грудь была совершенно плоской, а каждое ребро отчетливо бугрилось под бледной, сухой кожей. Талия была такой тонкой, что, казалось, даже Ксюша с ее миниатюрными ладонями, сможет легко её обхватить. Но это все с одного боку. Другой пересекал страшный послеоперационный рубец, тянущийся от центра впалого живота до середины спины, заканчиваясь у позвоночника. Несколько ребер отсутствовали, и изгиб талии с того бока должен был быть еще более крутым, чем слева. По идее. Но вместо этого плоть вовсе не выглядела пустой. Наоборот, что-то туго заполняло образовавшееся пространство, проступая под тонкой кожей густой сетью капилляров.
— Спасибо, подружка! — произнесла Лиза со страшной, радостной улыбкой. Лицо ее подергивалось, как от невралгии.
Ксюша молча хлопала глазами. Не было смысла задавать уточняющие вопросы. Она не первый год в теме и прекрасно понимала, что Лиза демонстрирует ей опухоль. Такую огромную, что ее можно видеть невооруженным глазом.
— Боже, Лиза… давай я…
— Натравила?! — прорычала Лизка, отшвыривая ночнушку, — Когда только успела, овца?!
— Я вовсе не…
— Я видела, как ты ночью лыбилась, вместо того, чтобы бежать за подмогой!
— Я не могла… Я пыталась…
Лизка кинулась на Ксюшу, целясь пестрым маникюром в глаза. Девочка успела перехватить ее руки, подтянуть к груди колени, отгораживаясь, и завопила: «Помогите!».
— Я думала, она чистит тебя! Я улыбнулась, только, чтобы подбодрить! А потом поняла, но не могла двинуться! — тараторила перепуганная Ксюша, — У меня и мысли не было натравливать!
В палату ворвались медсестры, начали оттаскивать Лизку. Одна неудачно обхватила девочку поперек тела, и та сразу разжала хватку, завизжала, хватаясь за отекший бок.
— Что ж ты на всех кидаешься-то, Савина?! — сердито зашипела сестра, но обратила внимание на бок, и ее гнев тут же испарился, сменившись растерянностью, — Как это? Это за одну ночь?!
Вторая бросилась прочь из палаты.
— Врешь, сучка! — выла Лиза, захлебываясь слезами и не обращая внимания на сестер. Из носа на голую грудь вдруг хлынула кровь.
Прибежала Анна Николаевна с крепким медбратом, вколола что-то Лизке, и та обмякла.
— Срочно КТ с контрастом…, - растерянно бормотала врач, встав рядом с девочкой на колени и заполошно ощупывая её бок, — Невозможно же…!
— Я не виновата! Я не науськивала! — бормотала перепуганная насмерть Ксюша, но ее никто не слушал.
…
Наплакавшись вволю, Ксюша оглядела палату. Видеть пустые кровати было невмоготу. Она вытерла опухшие глаза, высморкалась и, взяв свой новенький айпад, вышла в коридор.
Чусюккей она нашла в игровой. Та сидела в компании двух оставшихся девочек и безучастно следила за похождениями на экране Маши и Медведя. Мальчика на днях выписали. Молодой организм отлично отреагировал на лечение.
— Эй! — позвала она, не решаясь привлечь внимание девочки прикосновением. Прикасаться к костлявому плечу в неизменном «гнойном» платье казалось не просто неприятным, но и опасным.
Та повернула к ней голову.
Какое же неприятное лицо… Впрочем, выглядела сегодня Чусюккей гораздо свежее, чем обычно. На желтых скулах гулял слабый румянец, а пухлые губы налились краской, словно она их подкрасила.
«Это потому, что она избавилась от болезни», — с отвращением и виной подумала Ксюша, — «Моей или кого-то еще…?»
— Вот! Это за Лизу и Пашу! — произнесла она, протягивая айпад и отчетливо проговаривая каждый слог, словно готовила с глухой. Потом не справилась с эмоциями и с плаксивой мольбой добавила, — Пожалуйста!