Девочка затаила дыхание, пытаясь сообразить, что происходит, но Катина кровать стояла в дальнем углу, куда не дотягивался свет ни с улицы, ни из коридора. Разглядеть ничего толком не получалось, но она все же улавливала, что там — в изножье — что-то копошится, бугрятся какие-то неясные, темные и грузные формы…
Внезапно простыня над Катиными ногами резко взметнулась парусом и опустилась обратно, оголив ноги девочки. Катя тут же захрипела, слабо завозилась, пытаясь подтянуть ноги, а рукой — дотянуться до тревожной кнопки. Движения ее были замедленными и вялыми, что неудивительно, если учесть, сколько в ней наркоты. Впрочем, Ксюша лишь мельком задержалась мыслью на девочке, целиком сосредоточившись на темном закутке между стеной и ножной спинкой Катиной кровати. Что-то там… было…
Тишину внезапно нарушило громкое и невероятно противное чмоканье, а следом звук, словно кто-то испортил воздух. Ксюша в суматошной попытке найти происходящему объяснение даже на миг вообразила, что это сама Катя… от натуги. Но звук длился и длился. Единственное, что приходило на ум — детские забавы, когда губы плотно прижимаются к тыльной стороне ладони и с силой выдувают воздух. Мясистый такой звук, с треском.
Он то нарастал, то стихал, то сменялся булькающими, визгливыми вдохами и причмокиваниями.
Ксюша приросла к кровати и, кажется, даже перестала дышать.
Бежать? Мимо этого? Это значило только отвлечь его на себя…
Кнопка!
Она потянулась было к собственной тревожной кнопке и тут же с ужасом осознала, что не может шевельнуть и пальцем, словно тело внезапно перестало отзываться на приказы мозга. Все, что ей было доступно — дышать и двигать глазами…
«Сейчас оно покончит с ней и примется за меня!»
Паника захлестнула от макушки до пят. Она заполошно оглядывала комнату в поисках пути спасения и вдруг случайно коснулась взглядом Лизки, про которую до сих пор даже и не вспомнила.
Та сладко сопела, замотавшись в одеяло и подложив кулак под щеку. Как она может спать, когда рядом творится такая жуть?!
И тут же на нее снизошло озарение!
Лиза спит, потому что, на самом деле, ничего не происходит! А если и происходит, то вовсе не страшное, не громкое, не противоестественное. Скорее всего, у Кати слетела трубка с кислородной маски, отсюда и звук, который ее, Ксюшин, одурманенный мозг усиливает и искажает! Побочка от идиотского кетапрофена! Галлюцинации, сонный паралич, паническая атака! Все, что требуется — это немедленно закрыть глаза, выровнять дыхание, расслабиться и попытаться уснуть.
Она сомкнула веки и снова начала мысленно считать баранов. Сначала получалось плохо, от каждого нового взвизга и причмокивания глаза сами собой распахивались, но постепенно оцепенение начало спадать, и ему на смену пришел вожделенный сон.
…
Завершив макияж, Ксюша собралась в столовую, но у двери помедлила и, повинуясь импульсу, боязливо приблизилась к Кате.
Та выглядела совсем плохо. Глаза были закрыты и провалились вглубь черепа, нижняя часть лица еще больше отекла, в ноздрях, судорожно втягивающих кислород, наросли кровавые козявки, губы побелели и запеклись в уголках.
Маска же была в полном порядке и приглушенно шумела. Значит, трубка не слетала… Или кто-то приходил и поправил…?
Ксюша поколебалась, чуть приподняла краешек простыни, открывая ноги и застыла, глядя на раздувшуюся до невероятных размеров, змеящуюся почерневшими венами слоновью ступню, покрытую какими-то соплями.
Сердце пропустило пару ударов, она взвизгнула и, прихрамывая, бросилась прочь, зовя на помощь.
Прибежавшая Анна Николаевна кинула взгляд на Катину ногу и тут же мягко, но решительно вытолкала Ксюшу в коридор, где она и стояла, вцепившись сведенными судорогой пальцами в ворот халатика, пока санитары не увезли девочку.
В реанимацию.
…
В одном углу уставшие мамочки кормили своих малышей и тихо переговаривались между собой. Ребята постарше заняли другой угол и уже допивали чай. Детдомовские сгрудились в третьем.
Ксюша со своим подносом пристроилась к столику, за которым сидели Лиза и мальчишки.
— Новенькая? — спросил один из них.
Ксюша покачала головой и, оторвав краешек салфетки, стерла ему молочные «усы». Тот возмущенно отдернул голову, но видно было, что возмущение напускное, и ему приятно внимание почти взрослой девочки.
Познакомились. Мальчиков звали Паша, Митя и Петя, правда сами они называли себя иначе — Павлин, Митхун и Петюн. Видимо, косплеили трех мушкетёров, хотя у Ксюши их погремухи вызвали ассоциации разве что с тремя поросятами из сказки. Все трое — пятиклассники, загремевшие сюда почти одновременно несколько месяцев назад и успевшие крепко сдружиться. Ксюша была уверена, что Павлин уже забыл давешнюю обиду, но, судя по тому, как он сверлил взглядом затылок нахальной девчонки, за ночь он только накрутил себя и набрался злости.