Мы лежали на огромной кровати в доме на Итальянской и смеялись. Я прижимал к губам разодранную руку, а ты разглядывала красноту на своем плече… Что-то нашло на нас. Мои полные страсти глаза видели в твоих глазах свободу. Что-то внутри тебя требовало оспорить мое желание. Сопротивление. Движение. Нет! Все не так. Ты все делаешь не так! Ты ведь рядом. Ты такая близкая, такая родная… Уходи! ИДИ на хуй!!! Какая-то возня. Это игра… Удар по щеке. Сильно. Сука! Это просто разорванная подушка, просто пришла зима и по комнате кружит снег, а мы, как малые дети, возимся на полу в белом и красном, а с потолка сыплется белый пух.
Игра с двумя сильными игроками может показаться обычной, если вам двадцать пять лет и кажется, что все надоело. Жизнь надоела. Дождь надоел. Хочется, чтобы по-честному. Любовь? Ну, люби! Что смотришь?
Ты подошла к зеркалу и вытерла разбитую губу розовой гигиенической салфеткой.
– Извини,– сказал я.– Что-то нашло…
– Ладно, только как же я завтра на работу пойду. Губа распухнет…
Губа распухла. Мы прикладывали к ней мешочек с колотым льдом, но все было бесполезно. Утром на работу ты не пошла. Позвонила и сказала, что заболела. Больше ты там уже не появлялась.
Шанс есть всегда. Можно поставить на то, что она устоит, но никто не ставит на жертву. Ставят на время. На первый взгляд, это очень необычно – все же смотрят порно на своих компах. Посмотрите последние открытые сайты. Никто не знает тебя лучше, чем твой системный администратор. Что ты смотришь на компе? Мальчики? Девочки? Секс с животными? Тебя правда интересуют все эти сайты? Тебе это нравится? Как бы ты хотел, чтобы все это ожило. Ты бы стоял и смотрел. Ты бы поставил деньги на эту суку? Нет, не поставил. Он выебет ее. Он трахнет ее, не пройдет и пяти минут. Пять минут – это вечность. Простые правила. Клерки сошли с ума – они хотят быть богами зла.
Мы не знаем друг друга. Я – плохой мальчик. Ты – девочка-пай. Можешь заплакать, но, если некуда бежать, ты дерешься. Тебе некуда бежать…
Я знал, что ты не простишь. Больно… Больно бывает не тогда, когда ударят по голове вазой, а когда насрут в самое сердце! Вот это боль! Дрожать хочется. Бежать и плакать. О стенки биться. Что сделать для того, чтобы отмыть сердце?! Я пришел вовремя. Он лежал на тебе. Он уже был в тебе. Смуглый затылок. Загорелая спина. Прыщ на левой лопатке. Он ритмично двигался, часы тикали. Кровь в ушах. Сердце в груди: «Баб-бам…» Музыка. Напишем музыку? Изменим ритм? Урод! Я не помню, как это было. Я просто вдруг оторвался от земли и полетел на него. Упал с неба в дерьмо. Упал на него и стал крошить его в мясо. Я крошил его в мясо… Меня крошили в мясо. В котлету… Я бил его по лицу, он меня бил по лицу. Я не знаю, что было, но что-то было точно. (Евгений???) Ты орала. Голая и потная прыгала на кровати рядом с нами. Я чувствовал твой запах. Даже потом долго чувствовал твой запах, смешанный с чужой вонью. Запах, ставший теперь страшным, ядовитым газом, выжигающим глаза и легкие… Ты не знала что делать. Мужики дерутся – отойди в сторону. Не лезь! Я отмахнулся от тебя локтем, попав тебе прямо в лицо. В ответ получил удар в челюсть. В глазах все забегало… Ударил его в пах. Потом эта ваза. Темно. Ты ударила меня вазой. Ты говоришь, что не ты, но я знаю, что именно ты разбила эту дурацкую вазу о мою башку. Потом я сидел на паркете весь в крови среди битого стекла и перебирал наши фотки. Темно. Пусто. Сердце в говне… Болит, тонет…
Тебя не было три дня. Фрукты на кухонном столе стали кормом для мошек. А я все сидел на паркете и засыпал прямо на разорванных фотографиях. Потом лежал в ванной, опять садился по-турецки на яркие осколки хрусталя и обрывки нашей жизни. Где ты провела эти дни, я так и не узнал. Мы больше никогда не говорили об этом. Ты пришла и принесла какие-то книги и еду. Прошла на кухню и выкинула фрукты в мусорное ведро. Мое сердце полетело вместе с ними. Сгнило так же, как они, и стало кормом для мошек – маленьких летающих свиней.
– Ты думал, я забуду эту суку… Никогда.
Я встал с пола и пошел бриться. Напечатаем новые фотки с пленок, склеим рамки и купим вазу. У меня будет новое сердце. Нужно тщательно удобрить почву, вырастить на ней новый цветок. Будут новые яблоки на корм мошкаре…
Порнокороли, наверное, спят в розовых пижамах, прижимая к груди плюшевых кроликов. Именно так я себе представляю всех этих набриолиненных, смуглых, подкрашенных пятидесятилетних владельцев легальных порностудий. В их мире все должно быть большим, иначе кто-то может не разглядеть. Они снимают фильмы для тупых офисных жоп из Америки и Германии, из тех, кому свисающий живот мешает рассмотреть собственный член. Если их попросить описать свою голую подругу, то первое, что они скажут,– «ЖОПА». У них плохое зрение, полжизни они проводят перед компьютером, вторую половину – перед телевизором, все время пожирая пиццу с гамбургерами, не беспокоясь о своем кислотно-щелочном балансе и запахе изо рта. Они могут не разглядеть что-то недостаточно большое, они могут не «догнать», если будет какая-то двусмысленность. Зрелище должно быть простым и конкретным. Все смотрят порно. Дома с подружкой, на работе в сети, перед сном в одиночестве.
Мы тоже смотрели порно, покупали легальные кассеты вроде «Ночей Содома» и «Оргазма XXL». Мы лежали на огромной кровати и покатывались со смеху над гидропиритными блондинками с огромными силиконовыми грудями, которые закатывали глаза и стонали в неземном блаженстве, когда здоровенный негр с членом, больше похожим на отбойный молоток, пихал им по очереди во все отверстия. Блондинки тискали сиськи, открывали густо напомаженный рот, и негр выстреливал им в лицо полкило спермы. Бедные дядечки-порнокороли. Они тоннами скупали йогурты, вылавливали оттуда кусочки фруктов и стреляли в рот порноактерам из здоровенных ЛОР-шприцов всю эту кисломолочную гадость. По пять дублей. Чтобы все поняли, что это и есть оргазм XXL…
Помнишь, мы решили снять свой собственный домашний порнофильм? Ты сделала чудовищный макияж, я купил йогурт, мы установили камеру и разделись. Ты состроила точно такое же выражение лица, как у героини «Клеопатры», а у меня не встал… У кого встанет, если все тело сотрясается в спазмах, когда не можешь прекратить смеяться, а ты, сучка, еще стала брызгаться йогуртом! Фильм для взрослых, бля! Я его не выкину, но и никому не покажу. Когда-нибудь я смогу его посмотреть и так же смеяться над двумя голыми двадцатипятилетними придурками…