Пролог
- А я вам так скажу, голубчик, ведьмы до престранного на куриц похожи, что те, что эти после отделения головы от тела имеют чудную склонность к напрасным телодвижениям ещё некоторое время.
- Так и от ящериц у них не мало: вертлявы до ужаса, друг мой, а коли уж кисть, аль ногу отнимешь, то норовят отрастить новую конечность, вот прямо, как ящерка хвост. А вот в отличии от ведьмы, замечу вам, куриная башонка не хаит своего палача…
- Да Пресветлый с вами! Вот ещё не хватало напасти лаяться с дохлой птицей.
- Ну я бы и с живой не особо рекомендовал лаяться – чего доброго упекут в сумасшедший дом под неусыпный надзор докторов, да всё от заботы, а там так залечат, что ум за разум зайдет и потом поди попомни как звали.
- Это верно… Ладно, поболтали и хватит, давайте уже закончим с этой, да к себе приглашаю на пироги с заячьими потрошками. Знаете, какая у меня супруга знатная кухарка, готовит божественно. Вот, как есть говорю, пальчики оближите!
Тяжело дыша от долгого бега, ведьма не придала значения ни шутливому тону, ни рассуждениям своих палачей – не до того, да и было бы чему придавать ведь всё равно закончится одним. Только прислонилась горящим челом к каменной стене какого-то дома в тупике, в который сама себя и загнала, впитывая прохладу с сыростью влажной после недавнего дождя кладки. Ноги совсем не держали ведьму, дрожали противно не то от усталости, а может от страха. Хлюпнув носом, она опустилась на колени, в грязь, не жалея последнего доброго платья.
Молодая, совсем девчонка лет семнадцати даже жить ещё не начала, а уже и ведьма, уже и душегубка. Да только ж не выбирала она себе эту долю! Откуда ей было знать, что спит в ней проклятая кровь? А если б и знала, то что? Куда там ей тягаться силами с сынком кабацкой хозяйки, один раз шибанул по темени кулачищем так и искры из глаз брызнули, да за шиворот оттащил в сарайку, местечко еще такое приглядел темное, в аккурат между пустующим стойлом и стенкой, где свою кончину и нашел на прелой подстилке.
Нет, смерти дебелого детины было не жаль девке. Сам виноват, под юбку она его не приглашала, наоборот, отбивалась как могла, так и получил по заслугам. Но, что кровь пробудилась проклятая худо.
Не виновата она! Не выбирала этого!
Плечи девчонки мелко затряслись, однако глаза оказались сухи. Наверное, это тоже ведьмовское - плакать без слёз. Мелкий мусор скрипнул под сапогами приблизившегося охотника:
- Если есть, что сказать напоследок, то говори, ведьма.
В миг у несчастной закралась мысль, будто это шанс. Ведь можно объяснить всё. Сказать, что не хотела убивать распутника и силы ей ни тёмной, ни светлой не надо и даром, только бы не губили… Открыла рот, но вместо мольбы только судорожно всхлипнула, когда поняла, что язык её больше ей не принадлежит. Тот, кто сильнее, гораздо старше и опаснее, чем семнадцатилетняя дворовая девка изволил молвить каркающим голосом.
Месть придёт за туманом
У неё нет лица.
Рождение проклятой лишь начало конца.
Отомкнутся замки, и тюрьма отворится,
Когда мёртвый алтарь тёмной кровью окропится.
Едва цепи спадут зверь познает свободу…
Ведьмина голова покатилась к ногам палача. Тот поддел её носком сапога с брезгливым выражением на лице. Оттер саблю от крови о юбку платья покойницы и спрятал оружие в ножны. Достал из-за пазухи плотный мешок, подхватил голову за волосы и поспешил убрать с глаз долой свидетельство выполненной работы.
- Мне кажется, ты поспешил. – Недовольно заметил его друг, что всё это время молча стоял на некотором расстоянии, подстраховывая на случай если придётся вмешаться, но достаточно близком, чтобы слышать каждое слово покойной. – Это было похоже на предсказание, и она не успела его договорить…
- Сам ведь говорил, что ведьмы любят почесать языком, вот и несла ахинею. Всё, как всегда.
- Не в этот раз! У меня такое чувство, словно мы что-то сделали не так. Надо было выслушать её до конца.
- Сделанного не воротишь, - легкомысленно отмахнулся от помрачневшего приятеля охотник. Он не видел ничего такого из-за чего стоило волноваться: очередная ведьма с внезапно пробудившейся силой прошла инициацию и укокошила мирного жителя. Он был на месте преступления и своими глазами видел красочно развешанный ливер жертвы на балках в сарае, забрызганные кровью стены и само изувеченное тело, которое будто пропустили через жернова. Ещё он с уверенностью мог сказать эта ведьма сожрала сердце бедолаги, что делало особо жестокое убийство ритуальным, иначе он бы не чувствовал удушающей тёмной силы ведьмы, а с такими лучше, вообще, не разводить болтовню. Что не говори, охотник отлично знал своё дело, впрочем, как и его напарник, и потому не понимал откуда у того вдруг взялись сомнения.