Под мужчиной стремительно разрасталась кровавая лужа, а она всё продолжала смотреть в родные голубые глаза, пока ужасающая догадка не посетила её.
- Нет, нет, нет! Что же я наделала?! Мальком, очнись!
Мысль, что супруг превратился в монстра и пытался её уничтожить всего лишь плод воображения, а на самом деле она…она своими руками убила его - сводила с ума.
- Так не бывает…нет…я не виновата.
Тихонько подвывая Агата неловко легла подле Малькома. Пальцы здоровой руки подрагивали и не хотели слушаться, но она не могла заставить себя перестать прикасаться к его лицу.
Пришедшие утром первые слуги лицезрели ужасную картину: в некогда шикарном зале, где молодая хозяйка и хозяин устраивали танцы, лежала ничком госпожа рядом с безжизненным телом господина. Слуги подняли тревогу, послали за врачом. Секретарь покойного написал ближайшим родственникам женщины о случившимся с просьбой приехать, а также отправил послание в столицу с прошением прислать дознавателя для разбирательств в страшном преступлении.
Потребовалась неделя, чтобы госпожа дель Морелли пришла в себя и начала узнавать родных. Она давала показания, но её правда была так невероятна, что следователь уверился в невменяемости женщины. Присланный самим королём служащий предположил, что супруги дель Морелли стали жертвами разбойников, которые решили воспользоваться отсутствием слуг и напасть на замок. Проведённое должным образом расследование не дало никаких результатов, не смотря на многомесячную работу, а дознавателю пришлось вернуться восвояси с пустыми руками. Впрочем, Агату это не волновало, женщину стали одолевать кошмары наяву - призраки, и первым кто пришёл был Мальком. Потом приходили и другие, их было очень много, так что вскоре она не выдержала и рассказала всё отцу. Достопочтенный Бенедикт дель Лоурми с грустью признал, что его дочь сошла с ума, после, с чьего позволения, Агата дель Морелли переехала в дом для душевнобольных, где пробыла на лечении почти пять лет. Кто знает, чем всё закончилось, если бы не неожиданная помощь одной сумасшедшей.
Когда она вернулась из больницы, то все увидели её здоровой, немного замкнутой, но, как и прежде, не видящей призраков и демонов на каждом шагу. Так постепенно жизнь начала налаживаться, родственники успокоились окончательно и разъехались, доктор, который прибыл, когда стала известна трагедия, бывало захаживал на чашку чая и справлялся о здоровье вдовы. Ну, а госпожа дель Морелли осталась предоставлена сама себе наедине с призраками, время от времени общаясь с бесплотными собеседниками и никому не рассказывая о них. До последнего времени.
***
Отдать должное пасторальными пейзажами и согласиться, что сельская местность не лишена некоторой прелести господин дель Мортон успел в первый же день, но утром следующего был вынужден признаться – для полноценного отдыха, как бы странно не прозвучало, ему не хватило городского шума. Впрочем, следователя нервировала как не ленивая тишина за окном, а вынужденное ожидание и бездействие, из-за чего, в принципе, дружелюбный мужчина вскоре превратился в тираничного брюзгу. А ведь предстояло ещё дождаться решения вдовы.
От нечего делать, дабы не сойти с ума со скуки Джеймс даже предложил перекинуться в карты инквизитору, который, так же остановился на постой у старосты деревни, и к удивлению следователя, оказался азартен. Спустя каких-то три партии в «лукавого Луи» мастер Хетерем проклял на чём свет стоит Джеймся, ловко обобравшего его как последнего идиота, руководство ордена, навязавшее его в спутники дель Мортону, старосту, случайно опрокинувшего на ногу Даниэлю тяжёлый чугунный утюг (к счастью холодный), ну и конечно же мадам вдову, которая никак не хотела спешить со своим решением. В конечном счёте инквизитор сам себе поклялся, что если дель Морелли откажется ехать с ними, то он собственноручно запихнёт эту дамочку в ящик и отправит до столицы почтовой каретой. Представив в каком состоянии прибудет во дворец вредная бабёнка после нескольких дней пути в коробке из-под яблок Даниэль испытал некоторое удовлетворение и несколько успокоился.