Так куда же восходят корни нима? Ошибочно искать культурные особенности единственно только в древних этнических традициях. Знание и повторное открытие традиций очень полезно и может оказаться очень вдохновляющим опытом, но «традиция» должна рождаться и сегодня. Почему бы нам не изобрести новые мифы, языки, новые формы совместной жизни, домохозяйства, одежды и т. д.? Традиции одних могут стать утопией для других. Коммерция может подхватить идею изобретения культурных особенностей и нейтрализовать их в формах моды, культов, секса, «течений» и стилей. Распространение культов показывает, что многие люди ощущают потребность в жизни, строго регламентируемой идеологией. Извращённое культами желание объединятся согласно идеям и формами жизни — новый тоталитаризм («Ora et labora» — молись и трудись). Если боло-боло назовут неким видом плюралистического «тоталитарианизма», это станет неплохим определением.
Можно сказать, что с 1960-х во многих странах — особенно в индустриальных — начался период культурного изобретения: восточные, египетские, народные, магические, алхимические и другие традиции были возрождены. Начался период экспериментов с традиционными и утопическими стилями жизни. Разочаровавшись в материальных ценностях индустриальных обществ, многие обратились к культурному богатству.
Поскольку нима является ядром боло, внутри него не может быть места законам, правилам или надзору. По этим же причинам, регулирование условий работы внутри боло невозможно. Регулируемое рабочее время всегда было центральным экспонатом у стратегов утопий. Томас Мор в 1516 году гарантировал шестичасовой рабочий день, Калленбах — двадцатичасовую рабочую неделю, Андре Горц предложил работать 20 000 часов в течение жизни. После публикации исследования американского антрополога Маршала Салинса «Экономика каменного века» (1972) двух или трехчасовой день стал наиболее явным победителем среди всех предложений. Проблема в том, что нужно решить, кто должен приводить в исполнение решение о минимальном рабочем дне и почему. Наличие таких норм подразумевает наличие государства или схожего организма для приведения в жизнь одобрений или наказаний. Поскольку в боло-боло нет государства, внутри него не может быть никаких норм в этом секторе. Культурный контекст каждого боло определяет то, что воспринимается как «работа» (=боль), и то, что воспринимается как «отдых» (=удовольствие), или есть ли вообще смысл в подобных разграничениях. Кулинария может быть очень важным ритуалом в одном боло, в то время как в другом боло она будет восприниматься как утомительная необходимость. Возможно, в последнем боло центральное место будет отдаваться музыке, в то время как в другом боло музыка и шум станут синонимами. Никто не может знать, будет ли в боло семидесятичасовая рабочая неделя или пятнадцатичасовая рабочая неделя. Нет никакого обязательного образа жизни, никакого общепринятого бюджета работы и отдыха — просто более или менее свободный оборот страстей, извращений, отклонений и т. д.
** Почему бы нам не использовать существующие международные языки? Например, английский или испанский? Их использование недопустимо, поскольку эти языки (и многие другие) в своё время служили инструментами культурного империализма. Даже так называемые «международные» языки вроде эсперанто смоделированы на базе «национальных» языков Восточной Европы и имеют империалистические корни.
Единственным верным решением станет «спонтанный» и не привязанный к другим языкам «искусственный» язык. Так, аза-пили было выдумано ибу, и никакие этимологические исследования не смогут объяснить, почему ибу это ибу, боло это боло, а яка это яка.