Через одиннадцать минут после того, как они прорвали проволоку, они пересекли лагерь. Они поднялись по склону на дальнюю сторону, и их сенсоры на заднем плане показали дымящуюся пустошь, которая когда-то была гражданским лагерем беженцев. Глубокие отпечатки их следов прорезали его середину, а развороченная, дымящаяся земля была усеяна телами. Один или два все еще были живы, с трудом они поднимались на ноги и попытались бежать, но рейлганы Шивы/Джексона настигли их, и одно за другим эти шатающиеся тела были разорваны на части...
“Нееееет!”
Джексон Деверо с трудом выпрямился в своем кресле. Он оттолкнулся от него и, спотыкаясь, прошел в центр отсека, затем рухнул на колени, его беспомощно вырвало. Он закрыл глаза, но перед ними проплывали картины ужаса, и он почти ощущал запах горящей плоти и могильную вонь от разрубленных тел. Он съежился, обхватив себя руками, дрожа и всем сердцем желая каким-то образом изгнать этот кошмар из своей памяти.
Но он не мог.
— Коммандер? — он сжался еще сильнее, пытаясь заглушить тенор Боло, и тот стал мягче. — Джексон, — мягко произнес он, и эта мягкость заставила его наконец открыть глаза. Он смотрел сквозь слезы, вытирая рвоту со рта и подбородка тыльной стороной ладони, и Шива заговорил снова. — Простите меня, Джексон, — тихо сказал он.
— Зачем? — прохрипел Джексон. — Зачем ты это сделал со мной?
— Вы знаете почему, Джексон, — сказал ему Боло с мягкой неумолимостью, и Джексон снова закрыл глаза, потому что он действительно знал.
— Как ты можешь это терпеть? — его шепот дрожал. — О, Боже, Шива! Как ты можешь... вспоминать об этом?
— У меня нет выбора. Я был там. Я проводил операцию, свидетелем которой ты был. Я чувствовал то, чем поделился с тобой. Это факты, Джексон. Их нельзя изменить, и ни я, ни кто-либо из моих товарищей-людей или Боло — не могли этого избежать. Но это были акты безумия, потому что то было время безумия. Мельконийская империя была Врагом... но для мельконийцев врагами были мы, и каждый из нас заслужил каждое мгновение нашей ненависти друг к другу.
— Ты показал мне это не для того, чтобы научить пользоваться интерфейсом, — тихо сказал Джексон. — Ты показал мне это, чтобы убедить меня отозвать свои приказы.
— Да, — просто ответил Шива. — Было слишком много смертей, Джексон. Я... не хочу снова убивать. Только не мирных жителей. Не родителей и детей. Пожалуйста, Джексон. Я больше не сумасшедший, и вы пока еще не сошли с ума. Давайте прекратим убийства. По крайней мере, здесь, на Арарате, позвольте мне защитить человечество как от безумия, так и от Врага.
— И что теперь делает эта чертова штука? — зарычал Тарск, но лейтенант Джанал только беспомощно пожал плечами. Боло нацелил свое противовоздушное вооружение на разведывательные дроны, которые вели за ним наблюдение, захватив их радаром и лазером, чтобы дать понять, что он мог уничтожить их в любой момент, когда пожелает, но при этом не предпринял ничего для того, чтобы реально вступить с ними в бой. И вот теперь, без всякой видимой причины, он снова прекратил наступление. Он просто сидел на гребне, откуда открывался прямой обзор во всех направлениях. Разведывательные мехи флотилии, уступающие ему в классе, не осмеливались атаковать на такой открытой местности, поскольку Боло уничтожил бы их с презрительной легкостью, однако выбранная ими позиция оставляла солидный горный склон между их собственным оружием и кораблями Тарска. Если его мехи не осмелились атаковать Боло, то сам он намеренно занял позицию, из которой не мог атаковать их! – или, по крайней мере, пока не мог, – и Тарск не мог придумать для этого никаких причин...
— Коммандер!
Голос офицера связи вырвал Тарска из его мыслей, и он быстро обернулся.
— Что? — нетерпеливо спросил он, и офицер связи в замешательстве прижал уши.
— Сэр, я... нас вызывают, Коммандер.
— Нас вызывают? Люди?
— Нет, Коммандер, — дрожащим голосом произнес офицер связи. — Это Боло.
— Это Коммандер Тарск На-Маракан, имперский флот Мельконии. К кому я обращаюсь?
Джексон снова сел в кресло, прислушиваясь и молясь, что Шива знает, что делает. Боло переводил слова мельконианца на стандартный английский для своего молодого командира, но переговоры — если это было подходящее слово — зависели от Шивы. Только “приказы” Джексона давали ему разрешение предпринять попытку, но если и была хоть какая-то надежда на успех, то именно он должен был убедить мельконианцев в своей решимости, и они с Джексоном оба это знали.