— Я его нести не смогу, — произнёс, переведя дух. — Придётся как-то вам самим.
— Донесём. Ты сам-то идти сможешь? — посмотрела на меня Ирина, на секунду оторвавшись от перевязывания Платона.
— Дойду, — кивнул я.
И тут вдруг Ольга сказала нечто крайне интересное:
— Жень, а мы видели твоего проводника. Это он тех собак убил.
— Что? Что?!
— А-а, точно, а я уже и забыла, — добавила вслед за ней Ирина. — Он кидал копья в них.
— Копья? — опять переспросил я.
— Ага, — синхронно ответили девушки.
— Я пойду гляну на них.
— А как вы собак вообще нашли? — поинтересовался у них Сергей.
— Да они сами из какой-то трещины выползли. Мы сразу их и не увидели даже, — ответила Ольга и поёжилась, словно от холода. — Даже не помню, как на ту плиту забралась.
Выслушав их, я отправился на осмотр собачьих тушек.
— Опаньки!
Арматур или копий, как их назвала Ирина, в телах животных не было. Пока мы возились с Платоном, их владелец незаметно забрал своё оружие. Выходит, я ошибся, посчитав, что помогли мне мои товарищи. Сделал это мой странный знакомый незнакомец. Мало того, странный проводник не забыл про меня и следил издалека. Стоило мне попасть в передрягу, как он пришёл на выручку. Такое внимание вызывало сильное непонимание и некоторую досаду. Вот зачем я ему, зачем?!
Глава 7
Рана у Платона оказалась страшная. Если быть совсем точным, то их у него было три штуки. Ржавая толстая проволока пробила икру в двух местах и ахиллесово сухожилие. Уже утром края ран покраснели и появился гной.
— Нужны антибиотики, а ещё лучше врач с антибиотиками, — сообщила мне с Сергеем Ирина.
— Нам ещё и оружие нужно, чтобы перебить этих блядских псин, — зло сказал Сергей.
— Оружие сделаем. Из тонкого железа вырубим клинки, наточим, насадим на… да хоть на черенки от швабр, и всё это я укреплю своими искрами. А вот с лекарствами не знаю что делать, — произнёс я. — Нужно искать среди развалин.
— А там псины прячутся, — ввернул своё слово Сергей. — И ты надолго не работник.
— У самого как? — поинтересовалась у меня Ольга, подразумевая мои раны. Собаки не смогли прокусить ткань, обработанную духовными искрами. Но даже без этого мне досталось изрядно. Особенно руке, которая опухла чуть ли не вдвое и посинела. Шевелить пальцами было больно, но терпимо. Перелома вроде бы не было. Это мне сообщила Ирина после ощупывания травмированного места под скрежет зубов. Нога болела не так сильно, хотя быстро ходить я не мог и заметно хромал.
— Нормально, компрессы холодные помогают. Через несколько дней должно стать лучше, — ответил я девушке.
— Через несколько дней, — повторила она и вздохнула.
— Ну ты чего? Всё же нормально, — сказал я ей. — У нас Серый целый и невредимый, с руками и ногами.
Тот от моих слов скривился, но благоразумно ничего не стал говорить на эту тему. Вместо этого поднял другую:
— А ты можешь сделать нам всем такую же одежду?
— Могу. Но не сейчас, хотя бы пару дней мне нужно на отдых. Я не могу так быстро восстанавливаться, как Оля, — ответил я парню.
— Да нам не к спеху, ещё и нормальных шмоток нет.
Ночь прошла плохо. Платон надрывно стонал во сне. Я заснуть не мог от боли в руке и пустоте в груди, где осталась всего одна искра, а новые не спешили появляться. Собак сегодня не было, но это и неудивительно, если посмотреть за окно. Там бушевала настоящая снежная буря. Ветер гудел, как взлетающий реактивный самолёт. От его порывов дрожал весь дом, и скрипели окна. Они, хоть и имели двухкамерный стеклопакет, но вели себя не лучше, чем старинные «деревяшки» советской эпохи. В кабинете резко похолодало, так как тепло выдувало сквозь мельчайшие щели. Да и вода добавляла свою ложку дёгтя, ведь нас от неё отделяли только бетонные перекрытия и меньше метра. Чуть позже ветер немного стих, но повалил с неба крупный град. Он долбил по крыше над нашими головами с такой силой, будто там сгружали крупную щебёнку лопатами. Иногда градины били по стеклам, отчего те жалобно звенели. В соседнем кабинете с той стороны, откуда дул ветер, одно окно всё-таки раскололось. Влетевший в помещение порыв ветра распахнул незакреплённую дверь. Та ударилась о стену с оглушительным грохотом, заставив на миг замереть сердце. И пока не выяснилась причина шума, я боялся, что к нам кто-то забрался.