Клевицкий мгновенно оценил встречу:
— Ого! А это кто?
Векавищев расплылся в улыбке:
— В библиотеку надо ходить, Митя. Там у нас такие чудеса собраны… собрание Фенимора Купера и новый роман «Друзья и враги Анатолия Русакова». Не слыхал? Вся Москва зачитывается.
Между тем Маша уже подошла к дружинникам. Коротко поздоровалась со всеми и заглянула в глаза Векавищеву:
— Нехорошо, Андрей Иванович. Обещали зайти и не заходите. А вас, между прочим, книжка дожидается.
Добрая улыбка против воли расплылась на лице Векавищева.
— Что же это вы так поздно с работы возвращаетесь?
Вера бойко вмешалась:
— Мы картотеку сверяли.
— А, картотеку… — изображая понимание, кивнул Векавищев.
Маша собралась с духом и задала тот вопрос, который мучил ее и так и вертелся на кончике языка:
— А куда Вася Болото пропал? Вы совсем ему в город не разрешаете приезжать?
Векавищев хмыкнул:
— Ну почему вот так сразу: «не разрешаю»? Вы меня прямо каким-то крепостником изображаете, Маша. Просто Вася Болото перевелся на самую дальнюю буровую. Ему до города теперь и не доехать.
Лицо Маши странно изменилось, сделалось как будто разочарованным…
— Он мне еще три книжки не сдал, — быстро нашлась она.
— Ну что ж, увижу — непременно ему напомню, — обещал Векавищев. И не без умысла спросил: — Может, ему что-то еще передать?
— Нет, ничего, — сказала Маша, отводя глаза.
Она попрощалась с остальными, кивнула Векавищеву, задержалась взглядом подольше на Клевицком и, подхватив Веру под руку, скрылась в переулке.
— А что это был за солидный мужчина? — Вера явно положила глаз на Клевицкого.
— Понятия не имею… — рассеянно ответила Маша, — а тебе зачем? Наверняка он женат. Выбрось из головы.
— Откуда ты знаешь, что женат?
— Да чтоб такой мужчина — да холостой ходил? — поддразнила подругу Маша.
— Векавищев тоже холостой, — парировала в ответ Вера, — и ничего!
— И ничего! — хором повторили обе и расхохотались от души.
Вот и пойми этих девчонок!..
Не сдавший книги Василий Болото проводил свои угрюмые досуги в красном уголке. Читал. Между прочим, Шекспира. А это мало что пьеса с идиотскими поступками героев, так она еще и стихами. Но в общем, если вчитаться, то захватывает.
Попытки отвлекать Василия на разные глупости заканчивались для наиболее ретивых товарищей очень грустно. Впрочем, устав после работы и употребив некоторое количество самогона, они утрачивали связь с реальностью и забывали свой предыдущий печальный опыт.
— Вась, ты здесь, что ли? — радостно обратился к Болото товарищ. — А мы тебя искали. Решили выпить по случаю окончания смены.
В руках у него гулко брякали жестяные кружки. Новый буровой мастер ясно сказал: увижу на работе пьяным — уволю к чертовой матери. И, кстати, одного уволил. К этой самой матери. Несмотря на угрозы, обещания жаловаться, протесты и ходатайства группы товарищей. Когда все эти меры воздействия на упрямого Елисеева провалились, буровики неожиданно перешли на сторону мастера и сами предложили своему незадачливому товарищу «больше не маячить» и катиться ко всем чертям.
— В самом деле, от одного пьяного столько беды может быть. Сам придешь трезвый — а под пьяного попадешь, и все, получай, мамаша, похоронку.
Но после смены — совсем другое дело. В личное время рабочих мастер не вникает. Считает святым. Чем он сам, кстати, у себя в вагончике занимается — никто не знал. Кроме Болото. Болото заходил как-то раз. Видел это жилье аскета и десять книг по специальности, раскрытые на чертежах и схемах. Вот и вся личная жизнь. Далеко пойдет.
— Не хочу, — Болото оттолкнул кружку со спиртом, — настроение хреновое.
Однако приятель не унимался:
— А правду говорят, что ты к нам перешел из-за того, что с Векавищевым подрался?
— Рот закрой и глупостей таких не говори, — оторвался от Шекспира Вася Болото.
Вмешался помбур Вахид:
— Да ладно, ладно, успокойся. — Вахид всегда держался миролюбиво и чем пьяней был, тем ласковей разговаривал. — Мужикам же интересно — почему ты ушел от лучшего бурового мастера.
Болото не отвечал.
— Да ладно, братцы, — примирительным тоном заметил третий. — Не хочешь говорить, Вася, — ну и не говори. — Он подмигнул остальным: — Тут, видно, дела сердечные. — И задушевно прибавил: — Повариха, что ли, не дала?
Василий флегматично запомнил, на какой странице остановился. В последнее время завелась такая привычка. А то задрало уже — по десять раз одну страницу перечитывать. Он аккуратно закрыл книгу, положил ее на стул. Встал. И быстрым, точным ударом в челюсть отправил шутника на пол. После чего уселся обратно под выцветший красный вымпел, раскрыл книгу, нашел нужную страницу и погрузился в чтение. Гамлет как раз нес разную ахинею над трупом утопшей Офелии. Ума у этой Офелии было как у курицы, но Гамлету она нравилась за нежный характер.