Вера восхищенно глядела на подругу.
— Как у тебя все складно выходит, Маша! Ты столько книг прочитала — наверное, от этого стала такая умная…
Маша вдруг рассмеялась.
— Ну какая же я умная!.. А Дмитрий Дмитриевич просто действительно не от мира сего. Для него на самом первом месте — не собственное благополучие, а благо других людей и украшение земли. Поэтому у него все получается.
Михеев наконец улучил момент, когда Маша отошла от Веры, и подобрался к девушке.
— Здравствуйте, Верочка, — проговорил он вкрадчиво. — Я тут в библиотеку заходил, а вас не было…
— Ну я же не привязанная там сидеть безвылазно в вашем ожидании, — ответила Вера, сразу замкнувшись. Улыбка, которая только что порхала по ее губам, исчезла. — Зайдите в другой раз, может, повезет больше.
— Да мне ведь уже повезло, раз я вас тут вижу, — неловко проговорил Михеев.
Он сам не понимал, откуда эта неловкость. Вера нравилась ему. Он готов был, в общем, жениться на ней. Скандал с Казанцом остался в прошлом. Михеев даже рад был, что так случилось. Теперь и Вера будет более сговорчивой. А будущее светило партийной организации, коим Михеев себя мнил, — неплохая партия для такой девушки.
Вера сказала:
— Вам разве не надо работать? Мы хотим большую часть теплицы уже сегодня закончить. Когда привезут грунт, останется только высадить помидоры. Ольга Валерьевна говорит, даже выращенные при искусственных условиях овощи лучше, чем витамины в таблетках.
— А вы о детках подумываете, Верочка? — вдруг спросил Михеев.
— В Междуреченске полно детей, о которых стоит подумать, — отрезала Вера.
— Да нет, я о своих… о своих детках, — сказал Михеев.
— Выйду замуж — будут и детки, — сказала Вера. — Конечно, я об этом думаю.
В этот момент вернулась Маша, и Михеев, поклонившись ей, словно был каким-то гоголевским персонажем, отплыл в неизвестном направлении. Маша проводила его глазами:
— Что ему тут нужно?
— Не знаю, — равнодушно сказала Вера. — По-моему, он пытается ко мне подбиваться.
— Вера, только не делай глупостей! — испугалась Маша.
— Каких глупостей? — в упор спросила Вера.
— Не давай ему надежды, — объяснила Маша. — Конечно, сейчас такие времена — партийная шишка не может сильно навредить женщине, которая ему отказала… Но неприятностей от такого мужика жди. Они ведь липкие. Будешь спотыкаться об него на каждом шагу, как о дурное полено.
— Это как у тебя с Васькой Болото? — хитро прищурилась Вера.
Маша вспыхнула.
— Даже не равняй! Михеев с Василием рядом не стоял! Болото — не… В общем, ни об кого я не спотыкаюсь, — оборвала Маша. Она поджала губы и несколько минут не смотрела на подругу, так рассердилась. И с чего, спрашивается, она так рассердилась? Ничего ведь не происходит. Они с Василием даже не видятся.
Оперативная группа под руководством майора Касатонова прибыла в Междуреченск на следующий день после субботника, то есть в воскресенье. Аресты были произведены быстро и без шума: старший лейтенант Харитонов, его жена и сын были задержаны у них дома, «взяты тепленькими в постели»; Александра Койва — точнее, Анатолия Колотовкина — взяли по дороге на автобазу, куда он, по его словам, направлялся, чтобы «кое-что поковырять в моторе»; еще двоих подождали возле магазина, куда те явились аккурат к открытию в целях приобретения спиртных напитков. Продавщица, которая «сдала» их, была тут же, очень бледная и явно рассерженная угрозами захваченных бандитов «посчитаться с курвой».
— Будто бы без меня никто не догадался, где вы все дни торчите, алкоголики! — в сердцах бросила она.
В отделении милиции, где был устроен штаб, Харитонов пытался объясняться с Койва. Лицо старшего лейтенанта приняло землистый оттенок, оттопыренные губы шлепали с противным, чмокающим звуком: он боялся мести со стороны уголовников. Койва брезгливо отворачивался, не слушал жалких оправданий. Впрочем, Койва уже поставил на себе крест: его настоящее имя было известно; стало быть, известно и то, что на нем висят по меньшей мере четыре трупа. Милиция всех его дел, конечно, не знает, но это уже не имеет значения. Койва понимал, что он — покойник. И вел себя соответственно: в разговоры не вступал, на диалог с властями не шел, только поглядывал вокруг с обманчивым спокойствием.